невозмутимым.
— Ну, что ж, чудо заморское, покажи своё личико, — хмыкнул Марк, обращаясь ко мне.
Я даже на мгновение задумалась о том, чтобы обидеться, но всё же стянула капюшон. Марк вдруг замер, пристально разглядывая меня. Моё сердце ёкнуло при мысли о том, что он мог узнать меня сквозь наложенную иллюзию. К этому я точно ещё была не готова.
— Не хочу, чтобы ты уезжал, — я не сразу поняла, что на меня сразу нахлынули воспоминания.
Я была ещё совсем юной девчонкой, перед глазами стояла синяя с золотым ткань парадного мундира. Брат ласково гладил меня по голове, пытаясь успокоить, но я знала, что он и сам не хочет оставлять меня.
— Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я вернусь, — в голосе Марка я слышала улыбку.
— А вот и нет! Я много раз успею моргнуть. И буду скучать. Очень-очень сильно, — расстроено пробурчала я, а потом подняла на брата серьёзный взгляд. — Но если тебя там будут обижать, только скажи! Я приеду и со всеми разберусь. Или папу попрошу.
— Так и сделаю, — он кивнул с нарочитой важностью, но в его глазах плясали смешинки.
Когда я пришла в себя, то первым увидела недоумённо хмурящегося Марка. Кажется, его озадачили моё отсутствующее выражение лица и расфокусированный взгляд. Я немного нервно улыбнулась. Марк вопросительно выгнул бровь. Да, сестру он во мне явно не узнал.
— И долго вам придётся её с собой таскать? — поинтересовался парень у Лекса.
— Пока я на ней не женюсь, — совершенно непринуждённо сообщил тот.
Моё сердце забилось в груди раненной птицей. Так хотелось бы, чтобы это было правдой. Потому что теперь я совершенно точно знала, что была раньше в него влюблена и… и сейчас тоже. А всё эти его улыбки. И глаза. И волосы. И совершенно очаровательная забота о моих чувствах. Как вообще можно в него не влюбиться? Он же ходячее совершенство!
Марк нахмурился, поджимая губы. Судя по выражению его лица, ему это заявление категорически не понравилось. Похоже, брат надеялся, что Лекс начнёт оправдываться, заметив его недовольство, но друг продолжал смотреть на него со всей серьёзностью.
— И ты, правда, собираешься… — начал Марк с самой мрачной интонацией из возможных.
— Да, — перебил его Лекс. Я взволнованно прижала руки к груди, словно стараясь удержать сердце внутри.
— Понятно, — Марк вздохнул и как-то смягчился. — Рад за тебя… Пойдёмте в замок. Не всё же стоять на пороге.
Пока мы шли куда-то по длинным коридорам, полным света и тепла, Лекс держал меня за руку, словно пытаясь подарить ощущение защиты, и за эту поддержку я была ему благодарна. Лисси шагала под руку с Марком прямо перед нами, и только один раз обернулась, чтобы бросить на брата осуждающий взгляд. Он был настолько тяжелым, что, будь я на месте Лекса, непременно бы заволновалась, но принц ответил на столь явное выражение неудовольствия лишь лукавой усмешкой.
Наконец, мы оказались в просторной столовой с длинным столом из тёмного дерева. Во главе стола сидел мужчина примерно лет сорока. Тёмные волосы были слегка тронуты сединой, но она не казалась признаком надвигающейся старости, смотрясь вполне уместно. По левую руку от него расположилась женщина в платье приятного сиреневого цвета. Каштановые пряди были убраны в аккуратный пучок.
— Мам, пап, у нас гости, — Произнёс Марк, привлекая внимание родителей.
Встал перед глазами пылающий старый замок, мама, несущая маленькую меня на руках, Марк, вцепившийся в подол её юбки. С отцом мы столкнулись у самого выхода. Сзади на его шее виднелось небольшое пятно ожога, а рукав сине-золотой парадной рубашки был рассечён и пропитан кровью, сочащейся из раны, нанесённой вражеским мечом. Такова обратная сторона власти — всегда нужно быть начеку. К несчастью, я узнала это слишком рано.
— Лисси, девочка моя! — мама тут же поднялась из-за стола и подошла к нам, расцеловав мою подругу в обе щеки, потом повернулась к её брату. — Лексиан, дорогой, твоя чёлка тебе уже в глаза лезет. Ты меня хоть видишь?
— Прекрасно вижу, Ваше Величество, — усмехнулся Лекс, убирая действительно упавшую на глаза золотистую прядь.
Не знаю, по-моему, нормальная длина. Такие чудесные волосы вообще стричь — кощунство. У них просто невероятный светлый оттенок. Мне никогда в жизни не доводилось видеть настолько прекрасного цвета.
— Ты меня ранишь, — женщина промокнула платочком глаза. — Просила же называть мамой.
— Прошу прощения, мама, — Лексиан зажевал улыбку.
— Садитесь скорее, — заторопилась королева. Она позвонила в колокольчик, отозвавшийся хрустальным перезвоном дальше по коридору.
— Оливия, не суетись так. Они уже вполне взрослые, чтобы сесть за стол самостоятельно, — хмыкнул отец.
— Для меня они навсегда останутся маленькими детьми, — отмахнулась мама.
— Ты Лекса знаешь с его восемнадцати, побойся бога, — возмутился король. — Лисси ты ещё можешь считать ребёнком, но он уже зрелый молодой… кхем, не человек.
— Дэниэл, если ты сейчас же не замолчишь… — Оливия опасно прищурилась, но была вынуждена прерваться, потому что в столовую вошла служанка, и мама начала давать распоряжения.
Марк сел по правую руку от отца, Лисси опустилась рядом, а мне досталось место между мамой и Лексом, заботливо подкладывающим мне в тарелку еды. Честно говоря, я чувствовала себя несколько неуютно под изучающим взглядом отца, но Лексиан ловко отвлек меня заговорив так тихо, чтобы его слова могла разобрать только я.
— Не волнуйся. Это они сейчас такие хмурые и недружелюбные. В основном, признаю, из-за меня, — он неловко улыбнулся. — Но, когда правда вскроется, они будут безумно счастливы, так что будь готова к бурной радости.
— Из-за тебя? — удивлённо поинтересовалась я. — Но это же глупость. Только сами люди ответственны за своё настроение. Я много раз слышала, что только от нас зависит, поддадимся мы грусти и злости, или позволим себе веселиться.
«От мамы. Это её любимая фраза», — вдруг вспомнилось мне.
— Иногда вещи, происходящие вокруг них вызывают столь сильную радость или недовольство, что они не в силах совладать со своими эмоциями. Как Марк, например. Он мне сочувствует, но при этом ужасно злится, считая твоё появление чуть ли не личным оскорблением. А Лисси, которая его очень любит, обижена на нас… в основном,
