миссионерских школ, причем прикрывались разглагольствованиями об альтруистическом стремлении предоставить «последнюю возможность подрастающему поколению повидать свет»{38}. В 1890 г. работорговля официально была прекращена, но в 1892 г. правительство Англии разрешило возобновить ее. Когда же плантаторы Квинсленда опять начали скупать людей на островах, английское правительство послало туда военные корабли, снабдив командующего эскадрой инструкцией об объявлении протектората еще над рядом островов Соломонова архипелага.
Выполняя этот приказ, капитан корабля «Кюросао» Гибсон в течение июня 1893 г. установил британский протекторат над южной группой островов, включающей Гуадалканал, Саво, Малаита, Сан-Кристобаль и Нью-Джорджия, а в июне 1897 г. капитан Поллард присоединил к ним острова Реннел и Беллона, атолл Сикаина. В августе 1898 г. в границы протектората вошли острова Санта-Крус и Тикопиа, а в октябре того же года — острова Дафф, Анита и Фатутана. По англо-германскому договору 1899 г. Великобритания получила остальные острова архипелага — Санта-Исабель, Шуазёль, Шортленд и атолл Онтонг-Джава (Лорд-Хау).
В дальнейшем Соломоновыми островами мы будем называть все острова архипелага, кроме островов Бугенвиль и Бука, отошедших к Германии, а потом включенных в подмандатную, затем подопечную территорию Новая Гвинея, находившуюся до 1975 г. под управлением Австралии.
Буржуазные юристы, раскрывая понятие «протекторат», упорно подчеркивают, что государство-протектор взваливает на себя тяжкое «бремя» заботы о народе страны, над которой протекторат объявляется, народ в обмен на эту жертву должен отказаться от независимости. «Полунезависимость государства, — отмечал дореволюционный русский юрист Ф. Ф. Мартенс, — обнаруживается в различных формах… она может вытекать из покровительства одного государства над другим, установленного обыкновенно с целью обеспечения внешней безопасности покровительствуемого народа, который обязан за это подчиниться контролю со стороны покровительствующего правительства в области дипломатических отношений»{39}.
Уже в наше время американский юрист Ч. Хайд писал по этому поводу следующее: «Между государствами могут быть установлены такие взаимоотношения, при которых одно из них в связи с покровительством (protection), осуществляемым над ним другим государством, не может вступить в отношения с иностранным государством без согласия государства-покровителя. Значительные ограничения, установленные для государства, подчиненного такому контролю, возлагают на государство-протектор соответствующее бремя ответственности за осуществление протектората и за поведение находящегося под протекторатом государства»{40}.
В действительности все обстоит иначе. История колониализма свидетельствует о том, что, прикрываясь формой протектората, капиталистические государства, по существу, аннексировали «покровительствуемые» страны, вводя в них обычный колониальный режим. Именно так и произошло с Соломоновыми островами.
Первый британский уполномоченный, резидент-комиссар Ч. Вудфорд прибыл на Соломоновы острова в июне 1896 г. Там уже находилось до 50 постоянных европейских резидентов, главным образом англичан, занимавшихся торговыми операциями. Скупленный у населения товар сосредоточивался на центральных станциях, а морской перевозкой его занималась австралийская фирма «Бёрнс-Филп», наладившая регулярную связь между Сиднеем и Соломоновыми островами.
С установлением протектората над островами весьма активизировались английские миссионеры. Они много сделали для укрепления британского колониального господства на Соломоновых островах. Английский ученый В. Моррель справедливо отметил, что «меланезийская миссия в большей мере, чем верховный комиссариат в западной части Тихого океана, явилась действительным архитектором британского протектората над Соломоновыми островами»{41}.
Объявление британского протектората не принесло никаких перемен на Соломоновы острова. Оно лишь преградило путь другим империалистическим державам, стремившимся распространить свою власть на этот архипелаг.
Приобретя новое владение в Тихом океане, Великобритания почти сразу же забыла о нем.
Колониальная администрация на Соломоновых островах получала мизерные суммы на управление протекторатом. Никаких мер для улучшения положения в области здравоохранения, просвещения и т. д. не осуществлялось.
Эпидемии болезней, завозившихся европейцами, продолжали уносить тысячи жизней. Доктор С. М. Ламберт, посетивший Соломоновы острова в 1921 г., отмечал, что в ряде мест население за полтора десятка лет уменьшилось в 5–6 раз. О том же сообщал и ученый И. Хогбин, после того как побывал на атолле Онтонг-Джава (Лорд-Хау). Массовое распространение получили туберкулез и малярия. В период первой мировой войны заболевания еще более участились. В течение 1915–1916 гг. треть населения острова Сан-Кристобаль умерла от дизентерии и туберкулеза. В 1920 г. здесь на одного родившегося приходилось три умерших.
На архипелаге имелся лишь один правительственный госпиталь, открытый на Тулаги в 1910 г. Все остальные лечебные учреждения находились в руках христианских миссий. Следует сказать, что все школы также были миссионерские.
Процесс вымирания коренных жителей продолжался и в 30-х годах. Гуго Берпатцик, побывав в 1935 г. на одном из крупнейших островов — Шуазёль, писал: «Я взбирался на высокие горы, пересекал широкие реки и обширные болота, продирался сквозь непроходимые джунгли. Я прошел остров вдоль и поперек и убедился, что туземцы правы… В наши дни, действительно, нет туземцев на этом большом острове, которые исповедовали бы свою собственную религию… И более того, я не встретил ни одного туземца в глубине острова. С приходом белого человека они переселились на побережье, а там быстро вымирали. Сегодня этот большой остров населяет едва ли четыре сотни туземцев. 20–30 лет назад их было во много раз больше. Ужасно было ходить по руинам обезлюдевших деревень, повсюду встречавшихся в центральной части острова, по заброшенным садам, которые некогда покрывали весь остров»{42}.
На островах не затихала межплеменная война, она даже все более разгоралась. Об этом свидетельствовали официальные сообщения. Так, в докладе британского министерства иностранных дел за 1915 г. указывалось, что «должно пройти несколько лет, прежде чем полный контроль над туземцами будет установлен», В докладе же за 1920 г. отмечалось: «Туземцы беспокойны и агрессивны, склонны к охоте за головами и каннибализму; и на многих больших островах, особенно Малаите и Шуазёль, идет постоянная война»{43}.
Ч. Вудфорд пытался организовать полицейские силы в протекторате, но отсутствие средств не позволило ему это сделать в сколько-нибудь серьезных масштабах. Вообще, англичане, вторгаясь в сложившийся веками жизненный уклад островитян, и не вводили свою действенную систему управления, и не создавали новые местные органы власти.
Австралийский губернатор Новой Гвинеи Джон Губерт Муррей, посетивший Соломоновы острова в 1916 г, заметил: «Это самое странное место, которое можно себе представить… Не делается никаких попыток ни сохранить порядок, ни наказать за преступления»{44}. Положение не изменилось и спустя полтора десятка лет.
Один из европейских исследователей архипелага в 1930 г. сообщал: «На Соломоновых островах находится около 95 тыс. туземцев и, возможно, три десятка правительственных чиновников. Почти все последние… живут вместе с семьями на Тулаги (маленьком островке с клубом, площадками для гольфа и теннисным кортом), отделенном милями от диких, покрытых джунглями островов, где живет основная масса туземного населения»{45}.
Единственное, о чем не забывали англичане, — это о сборе налогов. Именно тогда чаще всего и вспыхивали кровавые столкновения между островитянами и представителями британской власти. Характерный случай произошел на
