нервных центров обязаны своим происхождением скрывающейся за ними энергии.
В этом взаимоотношении, очевидно, и содержится ключ того параллелизма, который мы имеем между психическими процессами и происходящими в мозгу материальными изменениями.
Таким образом, нам становится понятным тот факт, что высшее развитие скрытой энергии вместе с богатым развитием умственных сил получает пластическое выражение в прекрасно развитом мозге, в то время как материальные нарушения мозга приводят eo ipso[27] к измененному проявлению скрытой энергии, а следовательно, и к нарушению умственных отправлений.
В пользу того, что явления сознания суть не что иное, как проявление или продукт особой скрытой энергии, а не представляют собой самостоятельного явления, в виде, например, особой психической силы, говорит, между прочим, и то обстоятельство, что по существу психическая деятельность возможна и в отсутствии сознания, причем бессознательные психические процессы выполняются по тем же самым законам, как и сознательные; следовательно, скрытая энергия охватывает собой не один только порядок сознательных явлений, но и бессознательные процессы психической деятельности.
С другой стороны, выделять особую психическую энергию и особую же нервную энергию, как делает, например, Н. Я. Грот, мы не находим возможным не только потому, что всякая психическая деятельность сопровождается eo ipso материальными процессами в наших центрах и, следовательно, мы должны бы признавать в этом случае параллельное действие двух различных по существу энергий в природе, примера чему мы нигде не встречаем, но и потому, что эти материальные процессы качественно не различаются друг от друга, будет ли психическая деятельность сознательной или бессознательной. Даже материальные процессы, совершающиеся в более элементарных отделах нервной системы, например, в периферических нервных узлах, вряд ли по существу отличаются от материальных процессов, происходящих в высших центрах нервной системы, в которых сосредоточивается наша психическая деятельность.
Мы знаем, что сознательные процессы постоянно переходят в бессознательные, не утрачивая своего основного характера, так как психизм и без участия сознания проявляет себя по тем же самым законам, как и сознательный психизм. Следовательно, действие скрытой энергии, проявляясь развитием того своеобразного движения в нервной системе, которое мы называем нервным током, ничуть не обязательно сопровождается сознанием.
Руководясь известными нам данными относительно умственной деятельности как работы, связанной с наибольшими материальными изменениями в нервных центрах, следует признать, что сознание проявляется лишь в том случае, когда скрытая энергия центров достигает наибольшего напряжения, вследствие чего и нервный ток достигает большей интенсивности. С другой стороны, большее или меньшее напряжение скрытой энергии стоит, как, надо думать, в прямой зависимости не только от силы внешних воздействий, но и от развития препятствий в нервной системе. Подобно тому как трение с возрастанием препятствий развивает большее количество тепла, что приводит наконец к вспыхиванию пламени, так и скрытая энергия при возрастании препятствий в нервной системе приводит к развитию субъективных явлений, обнимаемых понятием сознания.
Таким образом, проявления скрытой энергии в наших центрах могут быть сознательные и бессознательные. При этом, как результат проявления скрытой энергии происходят материальные изменения в нашей нервной системе, подобно тому как проволока, которая накаливается или по которой пробегает электрический ток, не остается без изменения своего внутреннего состава.
Вообще весь процесс действия скрытой энергии можно было бы сравнить с горением, которое может происходить при ярком пламени, если оно интенсивно, и может происходить без всякого пламени, коль скоро самый процесс горения происходит в слабой степени; при этом в прямой зависимости от интенсивности горения стоят и изменения вещества, обусловливаемые этим горением. Тем не менее как в горении пламя не есть только сопровождающее явление, а служит прямым выражением процесса горения, так и сознание не есть лишь явление, сопровождающее при известных условиях действие скрытой энергии, а является непосредственным выражением скрытой энергии наших центров.
Из сказанного очевидно, что между скрытой энергией, с одной стороны, и психическими явлениями, а равно и материальными процессами в мозгу – с другой, существуют отношения причины к следствию. Так как при этом все психические процессы обязаны своим происхождением одному и тому же источнику, т. е. скрытой энергии, подчиняющейся в своих проявлениях определенным законом, то и между ними самими устанавливается постоянное взаимоотношение определенной последовательности, которое мы обыкновенно уподобляем причинным отношениям. Если дом загорелся от пламени свечки, то мы рассматриваем пламя свечки как причину пожара, хотя в действительности причиной пожара является тепловая энергия, лежащая в основе и свечного пламени, и пожара. Очевидно, что мы в таком же положении находимся и в отношении психической деятельности, в которой один психический образ мы рассматриваем как причину другого, хотя в действительности тот и другой образ является следствием деятельности скрытой энергии.
Так как субъективные явления суть прямые выразители или, точнее говоря, показатели скрытой энергии, доступные нашему самонаблюдению, то очевидно, что мы их признаем за внутренние руководители наших стремлений, действий и поступков, тогда как основной причиной всех вообще субъективных явлений, а равно и причиной наших стремлений, действий и поступков является непознаваемая нами непосредственно скрытая энергия. Та же скрытая энергия при посредстве производимых ей субъективных образов дает возможность качественной оценки явлений внешнего мира по отношению к субъективным потребностям организма как проявлению той же скрытой энергии. В этом отношении субъективные показатели играют роль знаков, обозначающих пройденный энергией путь, что дает нам возможность субъективно оценивать значение явлений внешнего мира для организма и делать выбор между приятным, полезным и пригодным, с одной стороны, и неприятным, вредным и враждебным – с другой.
Допустим, например, что недостаток запаса скрытой энергии в тех или других чувственных центральных областях выражается тем субъективным состоянием, которое мы выражаем словами «неудовлетворенность» и «желание», а достижение избытка в питательном материале выражается другим субъективным состоянием, которое на нашем языке связывается с понятием «пресыщения». Нетрудно понять, что недостаток в притоке потребляемого материала и в образовании скрытой энергии, обусловленный теми или другими причинами, субъективно выражающийся неудовлетворенностью и желаниями, сочетается в организмах с такими формами движения, которые приведут к пополнению недостающего запаса скрытой энергии в соответствующих центрах, тогда как полное самоудовлетворение до пресыщения, как выражение избыточного количества питательного материала, приводит к обратным последствиям, т. е. к подавлению движений. Отсюда и вытекает целесообразность в действиях живых организмов – целесообразность, сводящаяся к тому, что все вообще действия организмов сообразуются с внутренними потребностями организации, которые при вполне развитой психической жизни выражаются внутренними состояниями в виде хотения, желания и стремления или в виде нежелания и отвращения.
Как велика роль в нашей жизни желания и стремления, вытекающего из неудовлетворенности, как показателя недостаточности потребляемого организмом материала, могут иллюстрировать, между прочим, следующие слова академика Фаминцына[28]:
