Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
Берлине17.
– Да, помню, вы докладывали. Блестящая операция.
«Впрочем, как и все твои операции», – подумал директор ЦРУ, но вслух говорить не стал. Ни к чему перехваливать подчиненного, как бы хорош тот ни был. Это расслабляет.
Илдмэн еще раз пробежал текст глазами, посмотрел на часы, убрал бумагу в сейф.
– Майкл, для подстраховки я бы привлек вашего специального агента. Он как раз в С. работал. Сейчас он в Афганистане?
– Да, господин адмирал. Я тоже о нем думал. Отзовем.
Илдмэн снова взглянул на часы.
– Очень хорошо, Майкл. Мне надо ехать к президенту. Отдыхайте, вечером обсудим детали.
Часть II, в которой главный герой оказывается в роли подсадной утки
Глава 17
Тридцать пять лет назад. Апрель 1945 года, южнее города Пльзень, Чехословакия, оккупированная территория
«Я как верный сын моей Родины, вступая добровольно в ряды бойцов вооруженных сил народов России, перед лицом соотечественников присягаю – для блага моего народа под главным командованием генерала Власова бороться против большевизма до последней капли крови. Эта борьба ведется всеми свободолюбивыми народами в союзе с Германией под главным командованием Адольфа Гитлера. Я клянусь быть верным этому союзу. Во исполнение этой клятвы я готов отдать свою жизнь».
Остап Кривич единственный из осеннего выпуска сорок третьего года в Дабендорфской школе получил чин подпоручика. Он вжался в землю, соорудил перед собой небольшой бруствер, на который положил автомат. Впереди в предрассветном тумане проступали очертания позиций немецкого заслона. За ним в каких-то пяти километрах – авангард четвертой танковой дивизии США. Ночью ротмистр собрал оставшихся офицеров батальона, выдал по фляжке шнапса и сказал, что либо они прорвут заслон, либо их поднимут на штыки красноперые.
«Борьба ведется всеми свободолюбивыми народами в союзе с Германией под главным командованием Адольфа Гитлера», – снова повторил Кривич слова присяги. Вспомнились учебный плац, ровные шеренги курсантов, духовой оркестр, развевающийся на ветру флаг Третьего рейха и Андреевский флаг18, полковник, вручающий ему погоны подпоручика… Вот и закончился союз с Германией под командованием Адольфа Гитлера. Немецкий заслон – не шутка. Отборные части СС со станковыми пулеметами. Это не польские крестьяне из Липно, которых они сожгли в здании школы за пособничество партизанам. И не чехи из деревни Семетеш, подложившие у них на пути мину, которых они постреляли, а потом добивали раненых штыками. Кому из сильно поредевшего батальона первой дивизии РОА посчастливится добраться до американцев? Кто навсегда останется на этой поляне?
Медленно тянулись минуты. Рядом бубнил молитву фельдфебель Мосийчук. Кривич усмехнулся: кроме него, в батальоне никто не знал, что Мосийчук у красных был младшим политруком и убежденным атеистом. Зимой сорок второго под Ржевом они вместе перешли к немцам, сорвав с петлиц знаки различия. Политрука немцы расстреляли бы на месте, но Кривич не стал его выдавать. Не из дурацкого чувства товарищества, они никогда и не были товарищами. Просто всегда полезно иметь под рукой преданного человека. Как говорится, не за совесть, а за страх. Страх понадежнее совести будет.
Над позицией взвилась красная ракета. Кривич подхватил автомат и, пригнувшись, бросился вперед. Чуть позади, хрипло дыша, топал Мосийчук.
Глава 18
Три года назад. Февраль 1977 года, Западный Берлин
Агент Маргаритка, дежурный портье отеля «Уэллингтон», пожирал глазами развалившегося в кресле с толстой сигарой куратора, закинувшего длинные ноги на журнальный столик. Слегка небритый квадратный подбородок куратора приводил агента в трепет. Не говоря уже о широких плечах, бугрящихся бицепсах, узких бедрах. Маргаритка даже прикрыл глаза, представляя волнующую картинку: шикарная двуспальная кровать в номере люкс и они вдвоем на этой кровати. Уж он бы постарался доставить куратору наслаждение, которое тот наверняка не мог получить ни с одной шлюхой…
– Маргаритка, не отвлекайся. – Грубый голос выдернул агента из сладостных мечтаний. – Значит, говоришь, он делал тебе намеки?
– Да какие там намеки, патрон? Я же сразу понял, что он наш. Вы бы видели, как он меня глазами раздевал. Точно говорю – наш.
– Это хорошо, что он ваш, – процедил куратор, выпуская струю вонючего дыма. – Ты даже не представляешь, как это хорошо. Посиди пока, я сейчас.
Куратор легко поднялся и вышел в соседнюю комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Маргаритка проводил его взглядом и грустно вздохнул: вряд ли его мечтам суждено сбыться. Через несколько минут куратор вернулся, протянул ключи и лист бумаги с адресом.
– Запомни.
Заставив повторить адрес несколько раз вслух, куратор забрал у Маргаритки лист, скомкал и в пепельнице поджег.
– В номер он с тобой, конечно, не пойдет, не дилетант. Скажешь, что есть надежная квартира, приятель уехал в отпуск, тебе оставил ключи цветы поливать. Твоя задача привести его туда, ну и… – Куратор неопределенно пошевелил в воздухе пальцами. – Ну, ты понял. Только никаких простыней и одеял. Все должно быть в натуральном виде. – Куратор ухмыльнулся.
– Сделаю, патрон. Будет в самом натуральном виде.
– Здесь твой обычный гонорар. – Куратор показал на конверт, лежащий на журнальном столике. – Если справишься, получишь премию в двойном размере.
– Справлюсь, патрон, – заверил Маргаритка, пряча деньги конверт во внутренний карман. Ближе к разбитому сердцу.
Глава 19
21 мая 1980 года, коллективный сад «Медик» недалеко от города С.
Пирожки с мясом у будущей тещи получались вкуснее, чем у Оксаны. Андрей не мог точно сказать, в чем дело. Возможно, более сочная начинка или тесто тоньше. Невесте этого Андрей не говорил, держал при себе, чтобы не обидеть.
– Спасибо, Антонина Ивановна, – сказал он, сыто отдуваясь и откидываясь на спинку стула.
– Возьми еще, Андрюша.
– Не влезет, Антонина Ивановна. – Андрей с сожалением посмотрел на неохватную тарелку с румяными пирожками.
– Ну, тогда я вам с собой соберу.
Антонина Ивановна Шурова, заведующая районной поликлиникой, несколько лет назад получила садовый участок в сорока километрах от города и теперь с упоением занималась садоводством-огородничеством, ежегодно беря две недели отпуска во второй половине мая для посадок и оставшиеся дни в сентябре для уборки. Дощатый садовый домик с печкой-буржуйкой на зиму рассчитан не был, но летом в нем можно было ночевать и готовить обалденно вкусные пирожки.
«Если я так буду упражняться, то за месяц наберу килограммов десять», – думал Андрей, тяжело поднимаясь из-за стола.
– Чем помочь по огороду, Антонина Ивановна?
– Что ты, Андрюшенька, отдыхай, мы с Оксаной справимся. Я специально для тебя гамак повесила. Сейчас плед принесу.
К будущему зятю Антонина Ивановна относилась трепетно. Считала, что лучшей пары для дочери и быть
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
