кивнула на дверь подъезда.
– Может, и дурак, – пробормотал я. – Заходи.
***
В прихожей я принял у Ирины пальто и пристроил его на весьма кондовую вешалку. Она за это время успела стянуть свои сапоги и как-то привычно облачилась в относительно новые тапочки – они были ей по размеру, поскольку и покупались именно для неё. Платье у неё действительно оказалось мини, правда, лишь чуточку выше колен, что было в рамках приличий. А ещё оно было из шерсти, прекрасно тянулось и отчетливо демонстрировало небольшой животик.
Из памяти Орехова я извлек, что месяц назад Ирина была более стройной. В то, что весь декабрь девушка жрала вредную пищу на сложных углеводородах, заедая жареную картошку пирожными и запивая их сладким чаем, я не верил. К тому же такая диета обязательно отразилась бы на лице, но вот с этой частью её тела всё было в полном порядке – если не считать ужасного, «совкового» макияжа, который был obligatum для сотрудников советских НИИ. Правда, я не знал, была ли эта «обязательность» подкреплена каким-либо законом, но соблюдалась она свято.
И поэтому вывод из наличия животика сделал однозначный.
– Какой срок? – как можно небрежнее спросил я.
– Четыре месяца, – её ответ тоже прозвучал беззаботно. – Это не твой... к сожалению.
Что ж. Я мысленно поставил Ирине жирный плюс на обложке выдуманного личного дела, которое хранилось в мозгу Виктора. Она могла пытаться заявить, что ребенок мой – то есть, конечно, Орехова, но теперь и мой тоже. Вот только первая встреча Виктора и Ирины состоялась седьмого ноября, после Октябрьской демонстрации Макс позвал друга с собой, а Ольга привела подругу. Акция была явно спланирована, но никто претензий не предъявлял – правила игры Виктор понимал, и точно знал, что ордер на двухкомнатную квартиру надо будет оправдывать. К тому же Ирина ему понравилась, а он, кажется, понравился ей. В общем, такой счастливый случай, из которого и вырастают крепкие семьи.
Но, как в анекдоте, невеста оказалась с подвохом.
Впрочем, ничего неожиданного в этом не было – на мой взгляд из будущего. Виктор точно знал, что до встречи с ним Ирина не жила в монастыре, у неё были любовники, с которыми она и сексом занималась. В конце концов, многие её ровесницы уже были замужем и растили ребенка, а то и не одного. И она, наверное, хотела создать семью с любимым человеком, завести детей, свить уютное гнездышко – в общем, всего того, что обычно хотят люди нашего с ней возраста. Виктор, кстати, тоже монахом не был – так что тут счет был равный. Ну а то, что Ирина не знала о своей беременности – дело насквозь житейское, в этом времени до ранней диагностики ещё не добрались, непраздность женщины определяли по старинке, и точность могла гулять в очень широких пределах. Это на четвертом месяце невозможно не заметить прибавление в объеме талии, а на третьем и раньше – легко.
– Да, жаль... – согласился я. – А кто он?
– Наш сотрудник, из соседнего отдела, у нас был роман... летом. Потом мы расстались, я познакомилась с тобой... но оказалось, что рано, – путанно объяснила она. – Он уже знает и не возражает против того, чтобы дать ребенку свою фамилию.
– Что ж, хорошо, если так, – кивнул я. – Ты проходи... давай на кухне посидим, чайник сейчас поставлю, и тортик вот есть – отметим это событие. Всё-таки новая жизнь. Пол ещё не определяли?
– Нет, – она мотнула головой. – Бабушка-соседка обещает сына, а я больше дочку хочу.
– Значит, само решит, когда вырастет, – откликнулся я.
Ирина ожидаемо хихикнула, не подозревая, что в этой шутке есть лишь доля шутки.
***
Мне, наверное, не стоило начинать ужин с торта и чая, но заставлять Ирину ждать, когда я приготовлю что-то серьезное – и тем более просить её заняться готовкой, – я не хотел. После известия о беременности, к которой никакой Виктор Орехов не был причастен, я не находил ни капли смысла в её визите ко мне. Сообщить «радостные» новости о том, что она возвращается к своему прежнему любовнику, Ирина могла и по телефону, когда и если я соизволил бы до неё дозвониться. Приезжать ради этого в нашу Тьмутаракань было странно и нелепо. Судя по её несколько нервному поведению, она тоже это понимала и лишь ждала подходящего случая, чтобы поговорить о том, ради чего она проделала всю эту дорогу.
Я же не торопил события – ел торт, пил чай, рассказывал что-то сам, конечно, не связанное с работой, простой пересказ семейных историй, услышанных от сослуживцев, причем сильно приукрашенных и перевранных. Ирина улыбалась в нужных местах, активно участвовала в разговоре, угощением не брезговала... Наверное, любой сторонний наблюдатель принял бы нас за семейную пару, которая встретилась после долгой разлуки – например, после командировки в отдаленные районы Советского Союза. Возможно, он бы даже уловил в нашей болтовне намек на то, что скоро мы перейдем к интимным упражнениям в постели – в принципе, такая прелюдия между мужчиной и женщиной была допустима. И этот наблюдатель ошибся бы. Никакого секса наша болтовня не предполагала даже в теории – хотя я не исключал, что Ирина была бы совсем не против.
Правда, тут мне снова пришла на помощь память Орехова – он не был героем-любовником, а Ирина не была неутомимой кошкой, и их секс происходил скучно и даже нелепо, если тут применимо это слово, и нисколько не был похож на то, что показывают в западном кино. Впрочем, судя по всему, сейчас это было в пределах той же нормы, которая определяла длину женских юбок, так что оба партнера не жаловались. Да и некому им было жаловаться.
К главной цели своего визита Ирина перешла лишь после того, как доела свой кусок торта и отказалась от предложенной мной добавки. Она решительно отодвинула от себя тарелку и чашку, положила локти на стол, скрестила пальцы и посмотрела на меня чуть исподлобья.
– Виктор... – начала она и запнулась.
– Что? – я помог ей собрать разбегающиеся мысли в кучу.
– Виктор... ты знаешь, я никогда не спрашивала тебя про твою службу... ну... в Комитете государственной безопасности...
