нахальный взгляд вызывал только одно желание: сходить на кухню и прихватить оттуда что-нибудь потяжелее.
Дверь в гостиную отворилась, и неслышно вошел Хорн. Я не видела его с прошлого вечера.
Мужчина низко поклонился и подошел к нам с Рикаром. Казалось, он не знал, к кому из нас обратиться.
– Что ты мнешься? Как тебя… – небрежно бросил наш доморощенный император.
– Хорн, ты чего такой бледный? – спросила я.
– Госпожа Виктория, вы просили разыскать местных, – осторожно начал он.
Я кивнула. Рикар посмотрел на меня удивленно. Мало того, что я знала его прислугу по именам, так еще и указания раздавала.
– Мы нашли их. А они, кажется, разыскивают нас. И настроены они очень враждебно! – выпалил Хорн.
*Рикар*
Недоумение и злость — вот те эмоции, что я испытывал, когда моя так называемая жена была рядом.
Обычно женщины для меня являются источником удовольствий. Красиво двигаются, приятно пахнут, спасают от скуки и дают почувствовать себя самцом. Победителем.
В случае с Викторией все было иначе.
Она будоражила чувства, путала мысли. Мне хотелось любоваться ею, говорить, касаться.
Когда я увидел ее на грядке, в неприлично обтягивающих штанах, склонившейся к своим семенам, разум покинул меня. Я мог смотреть только на ее очаровательный зад. Хотелось по-хозяйски положить на него руку, притянуть к себе. Почувствовать подушечками пальцев упругость мышц и мягкость кожи под тонкой тканью.
Но вместо того, чтобы наладить контакт и сказать что-то приятное, что так любят девушки, я все время нес какую-то чушь, вел себя как мальчишка.
Ох, как я злился сам на себя! Хотелось влепить себе затрещину.
Вика лишь поводила плечиком, закатывала глаза и говорила очередную колкость. Она была как кошка, выпускала коготки и царапалась, но мне все равно хотелось, чтобы она была рядом. А она виляла хвостом, сбивала с толку и оставляла меня в одиночестве.
Я знал, что могу наброситься на нее, подчинить себе. Я был в своем праве, ведь мы были мужем и женой.
Но в этот раз мне было важно, чтобы она сама захотела, поддалась, показала свое желание. Я хотел, чтобы она плавилась в моих руках, но вместо этого плавился мой разум.
Зачем я послал ее за напитками? Почему опять повел себя, как придурок?
Хотел в очередной раз доказать всем вокруг, и себе в первую очередь, что девчонка не так уж и важна для меня?
Это стало для меня уже привычной игрой: как только в поле моего зрения показывается что-то интересное для меня, я всячески демонстрирую пренебрежение. Ведь если никто не будет знать, что это представляет для меня ценность, то и отобрать не сможет.
У меня не может быть слабостей. Ни единой уязвимости.
Я столько лет успешно отыгрывал эту роль, что сам в нее поверил.
И тут является эта несуразная дерзкая девчонка, острая на язык. Она не испытывала трепета и не опускала взгляд, смотрела смело и открыто. В ее глазах плясали озорные огоньки, пухлые губы, обещавшие неземные наслаждения, растягивались в игривой улыбке.
Она даже не окаменела, когда явился Синран и устроил мне разнос. Подумать только, маленькая отважная иномирянка не испугалась верховного мага и посмела сказать что-то против него!
Как вытянулось лицо Сина! Удивительно, что дядюшка ее не испепелил одним только взглядом.
И вот эта девчонка раздает указания в моем замке. И мне нравится, как она отдает приказания, грозно качая пальчиком. Как топает ножкой на высоком каблучке.
Мне нравится, что она такая сильная. И хочется, чтобы она была слабой. Чтобы я непременно защитил ее, показал, кто тут лучший воин семи миров. Хочется, чтобы она смотрела на меня с восторгом, купаться в ее внимании.
А вот, кажется, и случай выдался.
Управляющий выяснил, что в этом мире есть жители. И они настроены не очень дружелюбно.
То ли их перенесли сюда против воли, то ли нас поместили в их мир. Толком я не понял. Но вместо того, чтобы прийти поклониться своему новому императору, принести подарки и закатить пирушку по случаю такого события, эти дерзкие людишки решили поднять восстание и изгнать нас из мира. Моего мира!
В глазах Виктории читался страх.
– Не бойся, детка, – сказал я, притянув ее к себе, – рядом со мной тебе ничто не грозит.
Ее сбившееся дыхание полоснуло по моей шее раскаленным лезвием. Я понял, что убью любого, кто только тронет ее.
После слов Хорна о буйных местных, стало страшно. Что-то было в его взгляде и голосе такое, что заставило испугаться.
Я с детства опасалась хулиганов. Но еще больше я боялась, что меня накажут, если я сделаю что-то неправильно. Разобью любимую мамину кружку, неправильно отвечу на уроке, сделаю ошибки в отчете.
И вот теперь по моей вине разгорелся конфликт.
Почему я чувствовала свою ответственность? Так, ведь это же я приказала ведьму заселить этот мир жителями. Откуда-то она их переместила. И теперь они пришли мстить за это.
Осознание молнией пронзило мое тело.
Я вздрогнула.
Внезапно Рикар притянул меня к себе. Его рука легла мне на спину, и он легким усилием вжал меня в свое мускулистое тело. От внезапной близости я охнула и, если бы он не продолжал удерживать меня, наверняка бы потеряла равновесие и упала.
– Не бойся, детка, – прошептал он мне в ухо, – рядом со мной тебе ничто не грозит.
Я взглянула в его глаза. В них плескался расплавленный металл, а котором я безвозвратно тонула. И я поняла, что единственный человек, которого мне стоит бояться — это сам Рикар. Когда он в опасной близости, я готова капитулировать.
– Пора собирать воинов, – произнес он.
Рикар ослабил хватку, и я смогла отойти и, наконец, начать дышать. И думать.
Я наблюдала, как он достает еще один перстень. Этот был без камня, не тот, что вызывал Фину. Просто печатка из платины с выгравированными символами.
Внезапная догадка осенила меня.
Ведьма должна прояснить, почему подданные взбунтовались. А если это опять очередное упущение в контракте, то пусть исправляет.
– Хорн, позови сюда Фину, – попросила я управляющего.
Но мужчина не понял, о ком я говорю.
– Это пожилая женщина, подруга бабушки нашего господина. Они ушли вместе не более получаса назад, – пояснила я.
Хорн учтиво поклонился и выскользнул за дверь. Толковый, сообразительный.
Я подошла к большому окну, которое можно было принять за дверь. Осторожно выглянула, но ничего подозрительного не увидела. С другой стороны тоже
