аж три комнаты на троих. Сам Валентин Георгиевич не местный, а из Перми, и тут всего несколько месяцев как живёт и работает.
‒ Ой, не надо было тратиться! Я же понимаю, ты ‒ студент, ‒ взмахнула руками на сладкие подарки мама Машеньки.
Гм... Меня приняли за нищеброда! Обидно. Ну не будешь же ей рассказывать про свои доходы! Не та компания. Машенька стояла рядом и пугала своим спокойствием. Отец девочки ещё не вернулся с работы, а Мурзик находился в зале, в довольно просторной клетке.
‒ Для кота это просто тюрьма. Ему гулять надо, с кошечками знакомиться, мышек гонять. Он зимой сам придёт обратно, если захочет. Смотри, он даже плачет, домой хочет, в лес! ‒ убеждал я Машеньку.
‒ Это у него глазик болит, ‒ не верит девочка, и мне приходится выкладывать свой козырь, заранее заготовленный, ‒ клетку с попугаем. Купил в зоомагазине только что. Я хотел взять мышку какую-нибудь и апеллировать к жалости ‒ мол, Мурзик мышку скушает, если они будут вместе жить. Но продавщица меня отговорила.
‒ Большинство грызунов живут всего по два-три года. Смерть любимца может стать сильным потрясением для малыша. Поэтому лучше завести ребёнку животное-долгожителя: кошку, собаку, попугая или черепаху.
‒ Кошку не надо, ‒ сразу отверг вариант я.
С собакой гулять надо, а родители работают, ребенок сам может не справиться. С черепахой как играть? И во что? Только в прятки, и то черепаху не обыграть. Остаётся попугай?
‒ Есть прекрасный вариант, только он дорогой. Сегодня на комиссию выставила женщина, ‒ продавщица показала мне клетку с красивой птичкой желтого окраса и с оранжевыми пятнышками на щеках.
‒ А почему его продают? Старый? ‒ приценился я.
Однако! Сто двадцать рублей с клеткой! Нет, мне не жалко, но тут есть попугаи и за двадцатку!
‒ Что вы! Наоборот, молодой, меньше года ему, дело в том, что у них трудно пол определить, а те, кто продают, уже имеют такую птичку мужского пола, вот и купили, как думали, подружку ему. А оказался самец! Пока везли из Австралии, цвет поменялся, и ясно уже, что размножаться они не смогут.
‒ Даже если стараться будут, ‒ пошутил я. ‒ А какая порода?
‒ Корелла, подвид Лютино. В юном возрасте они все как самочки выглядят, и только после первой линьки становится ясен пол. Много слов запоминают, веселые, ‒ уговаривает продавщица.
‒ Ладно, беру. Ишь как по прутьям клювом долбит, ‒ восхитился я.
‒ Яблоки и груши любят, ‒ продолжала давать наставления довольная продажница.
Вот как надо торговать ‒ зашёл за копеечной мышкой, а всучили дорогущего попугая, ещё и в придачу кучу необходимых для него вещей. Сто семьдесят рублей как корова языком слизала. Но не жалко.
Увидев попугая, Мурзик встрепенулся, встал и, выгнув спину, стал прохаживаться по клетке. Потом зашипел.
‒ Сожрёт, ведь, доча, он эту птичку! ‒ неслышно подкрался сзади прокурор.
‒ А как его зовут? ‒ робко спросила девочка.
Видно, что птичка ей понравилась.
‒ Сама назовёшь! ‒ серьёзно ответил папа.
‒ Ну что, будем из плена отпускать Мурзика домой, или пусть сидит и страдает? ‒ ставлю я вопрос ребром.
И тут попугайчик пропел какую-то мелодию, всего несколько нот, но голосок чистый-чистый.
‒ Ладно, но если Мурзик зимой вернётся, то будем все вместе жить! И ты, Толя, тоже можешь у нас жить, ‒ широким жестом разрешила Маша.
Глава 7
Глава 7
Мурзик, скотина, напоследок чуть не подкинул проблем. Ведь мы сразу поехали на служебной “Волге” прокурора в лес, отпускать кота. Всего полчаса езды от города, и мы в сосновом лесу.
‒ Не уходит! Не хочет, пап, Мурзик уходить! Давай с ним договоримся, чтобы он Яшу не трогал, ‒ дергает за рукав отца Машка.
Имя придумала сама, и Яшка этот новокрещенный вроде был не против, даже грызть карандаш перестал. Сейчас я смотрю на кота без приязни ‒ столько время убили уже на него! Может пнуть его под задницу для скорости? Котяра, очевидно, оценил фирменный взгляд от бати Толяна и медленно, оглядываясь и ловко шевеля своим длинным туловищем, скрылся из вида.
‒ Ты приходи! ‒ крикнула ему на прощание Машка.
Едем назад на квартиру к прокурору, и мне удалось, наконец, поговорить тет-а-тет с Валентином Георгиевичем насчет вчерашнего случая с нашим доктором в ресторане.
‒ Да вот самому стыдно. Действует такая шелупонь внаглую, никого не боясь. Ещё и заявления писать не стесняются. Кто-то их прикрывает, возможно, из моего ведомства. Но ничего, я их, Толя, выведу на чистую воду!
‒ Морды бы им набить, ‒ приоткрываю карты я.
‒ Ну ты насмешил! ‒ улыбается Степанков. ‒ Из постоянных исполнителей там только эта жертва домогательств, которая, кстати, несмотря на третий месяц беременности не замужем. А кто получает с этой схемы прибыль ‒ уж извини, не успел пока узнать.
‒ Метрдотель ресторанный, думаю, в деле. Ложные показания давал о том, что наш доктор хулиганил и бил посуду, ‒ напоминаю я.
