Любен Каравелов
ПРОГРЕССИСТ{2}
I
В большом и достолепном селе Лясковце, славном своими огородниками, произошло необычайное событие. Однажды в том селе появился какой-то монах, созвал самых уважаемых селян и надавал им столь благих и мудрых советов, что самые умные и сведущие огородники, которым довелось побродить по свету и повидать немало хорошего и полезного, в один голос решили последовать им как можно скорее. Монах, помимо прочего, сказал им так: «Учение — это второе божество. Коли господь дал нам ум да разум, должны мы их развивать и стремиться к лучшей жизни. В наше время человеку не должно оставаться неучем… Вы мне, конечно, скажете, что огородникам учение ни к чему, — дескать, «винограду не нужна молитва, а нужна мотыга». Но это не так. Если бы ваши огородники умели читать да писать, огороды их давали бы больше овощей, а кошельки были бы поувесистей. Наша глупая пословица, которая гласит, что только попам нужно учение, — чистая ложь. В книгах говорится не только о божественном, но и о хороших мотыгах. Умей вы читать — узнали бы, что другие народы работают меньше вас, а зарабатывают больше, потому что их плуги, мотыги, телеги и прочее не похожи на наши. И еще — если бы вы умели писать, то не охали бы так часто: «Ах, черт возьми! Сколько же это денег дал я Митко! Не могу уж припомнить — постарел!» Вам следует знать, что книги учат нас, как удобрять землю, как поливать и когда поливать растения; из них узнаешь, в каком краю выгоднее продать свой лук и репу и где находится этот край. Умные люди говорят, что у ученого человека четыре глаза. Это воистину так. Но вы можете сказать мне, что наши ученые, коих вы встречали до сих пор в городах, потеряли и последнее свое око, что они похожи на сумасшедших и стыдятся даже говорить со своими отцами и матерями. «Да пропади пропадом это учение, — говорите вы. — Ученый человек, а над простыми людьми издевается. Коли наука учит людей презирать своих родителей и насмехаться над ними, то мы проживем и без нее, как жили наши прадеды. В старину не было у нас ни учителей, ни попов, ни ученых, но мы почитали стариков, слушались родителей и жили «как господь велел». Ежели ты ученый человек, то научи меня, как стать лучше, а не развращай мою душу». Все это так, но я должен вам сказать, что настоящих-то ученых людей у нас еще нет! Нынешние наши учителя похожи на предприимчивых греческих знахарей, которые разъезжают по Болгарии не для того, чтобы вылечить больных, а чтобы уморить здоровых. Истинно ученый человек прост в обхождении, он любит людей и родину, он милосерден, добр и честен, потому что подлинное учение велит своему приверженцу делиться знаниями даже с последними невеждами». Вот эти-то разумные советы заставили лясковчан поразмыслить и решиться на одно полезное дело.
— А что нам делать? — спросили они в конце концов монаха. — Мы хотели бы учиться и иметь хороших учителей.
— Выберите самого прилежного и способного ученика из вашей сельской школы и пошлите его учиться в какой-нибудь европейский город, — сказал монах. — Когда этот ученик закончит курс и превзойдет все науки, он возвратится в ваше село, и будет у вас даровитый, полезный вашим детям учитель.
— А много ли нужно давать ему в год на расходы и сколько лет должны мы его обучать? — спросили огородники.
— По три тысячи грошей в год в течение четырех лет.
— Большие деньги! — сказали огородники, почесывая затылки. — Нельзя ли обойтись двумя тысячами грошей? Денежки-то нынче дорогие… Неоткуда их взять… Село наше бедное. Да и налоги мы еще не заплатили.
— Уж коли надеетесь найти две тысячи грошей, то найдете и три, — ответил монах. — И я внесу двести грошей.
— И я дам двести, — сказал один из священников, намеревавшийся предложить кандидатом своего сына.
— Я дам пятьсот, — произнес один из огородников, не имевший никаких эгоистических целей.
Одним словом, дело было сделано, деньги собраны и лясковчане принялись искать способного и прилежного счастливчика. Разумеется, и эти выборы, как и всякие другие выборы под ясным небом, не могли закончиться без недовольства, без явной вражды и прочих дурных последствий.
Священник, который надеялся извлечь пользу из своего патриотизма, отказался дать обещанную сумму; огородники же, которые почти всегда бывают честнее священников, раз уж дали слово, которое надо было сдержать, завершили начатое дело и без апостолов Христа. Были выбраны три кандидата и между ними бросили жребий. Жребий пал на Иванчо Чучулигу, сына бедных родителей; от других молодых людей его отличали некоторые весьма «разумные» свойства. Так, Иван был раболепен со стариками и богачами, смиренен с женщинами и старушками, бессловесен перед священниками и церковными старостами; а ведь такие качества выводят человека на первое место почти по всей Болгарии, независимо от причин, которые создают эти великие человеческие черты. Единственный недостаток будущего болгарского просветителя заключался в том, что его раболепие, смирение и услужливость проявлялись, как правило, лишь до той минуты, пока он находил для себя выгодным общение со своими человеколюбивыми благодетелями. Некоторое время спустя, когда коготки мудрого юноши уже отросли, один лясковчанин сказал о нем так: «Этот парень напоминает кошку, которая увивается вокруг тебя, пока ты держишь в руках лакомый кусочек, а как съест его, так норовит тебя оцарапать». Как бы то ни было, но через несколько дней Иван Чучулига уехал в Белград, чтобы поступить в одно из тамошних учебных заведений, потому что, по словам бывалых огородников, в этом городе живется сравнительно дешево и легко.
II
Способности и дарования Ивана были не слишком заметными, но на этом свете нередко обстоятельства складываются так, что любое дело принимает совершенно неожиданный оборот. Прибыв в Белград, Иван Чучулига явился к своим будущим профессорам и объявил им, что приехал в Сербию не для того, чтобы вникнуть в глубины их мудрости, а дабы на скорую руку подготовиться к роли учителя совершенно слепого
