Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
– Что еще имеешь сообщить? – поинтересовался Дугин с подчеркнутым безразличием.
Ларин закрыл крышку ноутбука.
– Даже не знаю, что и сказать. Но, как мне кажется, дело тут не в этом малолетнем уроде. Точнее – не только в нем. Папа-гэбист, прокурор-мерзавец, подонок-судья, – Андрей принялся загибать пальцы, – профессиональные лжесвидетели из ГИБДД… Тут целая икебана с фэн-шуем из подлецов, сволочей и жуликов. По сути, все эти люди – непосредственные соучастники преступления. Кстати, а этот гэбэшный майор, Базанов, или как там его… Ради чего он взял на себя чужую вину? Тут такое дело, что одного генеральского приказа явно недостаточно. Такое признание дорогого стоит!
– Если ты берешься за это дело, то именно с Базанова и следует начинать, – веско продолжил Павел Игнатьевич. – Я по своим каналам кое-что выяснил. Обычный опер из областного управления, недавно переведен в Москву, звезд с неба не хватал, ни взысканий, ни поощрений на службе не имел. Ну, несколько благодарностей, юбилейные медальки медно-никелевого сплава… Словом, все как у всех. Ему через три недели на пенсию. Я тоже сначала был удивлен, но тут всплыло одно весьма интересное обстоятельство: оказывается, Валерия Никодимовна Матюкова берет его в свой строительный холдинг инспектором по безопасности. Эту должность, кстати, специально для него и придумали. Триста тысяч рублей зарплаты, к тому же масса бонусов и льгот. Уверен, что это плата за лжесвидетельство. Мне кажется, начинать следует именно с него как самого слабого звена во всей цепочке. Но не забывай, однако, что этот чекист, Базанов, пока что не бывший; он все еще числится в штате Лубянки, хотя в мыслях уже распрощался с ней.
– Бывших комитетчиков не бывает, – улыбнулся Андрей. – Как не бывает и бывших проституток. Но у меня свое мнение насчет очередности. Базанов далеко не самое слабое звено.
– Я только посоветовал. Выбор приоритетов остается за тобой. Для меня, как ты знаешь, главное – результат.
Тем временем прогулочный пароходик пришвартовался у причала. Матросы со стуком опустили сходни. Андрей Ларин предупредительно пропустил вперед себя Павла Игнатьевича.
– Исходную информацию получишь по обычным каналам, – бросил Дугин, не оборачиваясь, и, заметив, что спутник о чем-то задумался, спросил: – Что-то не так?
– Допустим, всех этих мерзавцев, включая судью, лжесвидетелей и папу-«фейса», мы с вами накажем по жесткому варианту, – медленно проговорил Ларин, как бы размышляя вслух. – Но как же тогда с остальными? Сколько таких вот уродов с «блатными» номерами и мигалками катается только по Москве, сколько их детей, внуков, племянников, любовников и любовниц… Всех наказывать – никакой жизни не хватит!
– А всех и не надо, – мягко улыбнулся Павел Игнатьевич. – Достаточно одного случая. Но сделать это следует жестко и показательно, максимально наказать всех фигурантов, чтобы остальные постоянно пребывали в напряжении – мол, завтра нечто подобное может произойти и с ними. Безнаказанность развращает, а абсолютная безнаказанность развращает абсолютно. Вот нам с тобой их и следует наказать, чтобы остальным неповадно было. Или я не прав?
Глава 4
Павел Игнатьевич Дугин оказался абсолютно прав. Судебный процесс, где Александр Матюков проходил лишь в качестве свидетеля, и особенно приговор, по которому подчиненный отца, взявший на себя вину, был оправдан, окончательно укрепили Алекса в его полнейшей безнаказанности. Его жалкая душонка, давно уже сгнившая, теперь окончательно преисполнилась гордости из-за своей якобы исключительности. Матюков-младший понимал: соверши он любое преступление – убийство беременной, изнасилование ребенка, даже теракт с сотнями жертв, – папины связи и мамины деньги позволят ему и в следующий раз избежать наказания. Пока шел суд, отец не подпускал его к машинам и делал все, чтобы пресечь употребление наркотиков. Алекс все это время, за вычетом тех немногих случаев, когда ему приходилось навещать судебные заседания в качестве свидетеля, находился под домашним арестом в одном из загородных домов, принадлежавших его семье. Однако сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит. Алекс сумел-таки обойти наложенные на него ограничения. Знакомый дилер прямо в суд подогнал ему отличного кокса, и притом не обычную бодягу для лохов, разведенную сахарной пудрой, а «настоящего колумбийского». Этот «подарок» Алекс, усыпив бдительность родителей, употребил не сразу. Партию порошка, расфасованного в небольшие пакетики, он рассовал буквально по всему дому, поскольку знал манеру отца время от времени устраивать сыну личный досмотр с выворачиванием карманов и сниманием носков. За те дни, пока длился суд, «Гелендваген» Алекса был не только отремонтирован, но и во многом преобразился. По желанию хозяина его тюнинговали. Теперь «дьявольский «мерс» украсился мощным титановым «кенгурятником», по его корпусу вдоль подножек протянулись усиленные титановые же трубы, дуги прикрывали крышу и стойки. Таким образом Алекс хотел предохранить свою недешевую тачку от будущих повреждений. Такая конструкция, однако, оставляла открытым вопрос: что окажется прочнее при следующем столкновении – фонарный столб или машина?
Вечером после суда Алекс отправился в любимый клуб, где собирался оттянуться по полной. Это удалось в полной мере. Было все: танцевальная релаксация, длинноногие подруги и полное ощущение эйфории. К двум часам ночи генеральский сынок ощутил в себе спонтанный позыв погонять по ночной Москве на отремонтированном «Гелендвагене». Это было нечто сродни условному рефлексу: после дозы кокаина Алекса всегда тянуло за руль. Правда, на этот раз спутницы для ночных гонок не нашлось, и Матюков-младший отправился проветриться один.
Ни милицейские пикеты, ни патрульные машины ГИБДД не смутили ночного гонщика: «блатные» номера и лубянский спецталон на лобовом стекле заставляли патрульных стыдливо отворачиваться даже при самых грубых нарушениях дорожных правил. Угловатый капот мерседесовского внедорожника швырял под себя все новые и новые километры. Свет фар рассекал темную перспективу дороги. Редкие попутные машины недостаточно быстро жались к обочине, и Алекс уже всерьез подумывал, как бы «раскрутить» отца на мигалку.
Он и сам не заметил, как миновал МКАД и очутился на каком-то незнакомом периферийном шоссе. Восток уже розовел рассветом, и необъятное зарево ночной Москвы постепенно растворялось в зыбком предутреннем свете. Мощные динамики наполняли салон энергичными ритмами рэпа. Перед глазами молодого человека вновь закрутился гигантский калейдоскоп, неотвратимо ускоряясь в движении, волшебные узоры постепенно сливались в дьявольском ритме в одно огромное светящееся пятно, однако вскоре фантастическое видение пропало, уступив место холодной чернильной мгле.
Съезжая на обочину, чтобы вновь зарядиться кокаином, Матюков заметил на противоположной стороне пустынного шоссе какого-то мужчину. Стоя у края трассы, он то и дело голосовал изредка проходящим машинам. Мужчина был одет в куртку апельсинового цвета, которая сразу напомнила Алексу жилетку, бывшую на жестоком амбале из «МАЗа» – том самом…
Воспоминание о недавнем унижении, помноженное на ненависть «к этому быдлу», сыграло с Матюковым-младшим злую шутку. Ощущение своей полнейшей безнаказанности, лишь усиленное постнаркотическим синдромом, провоцировало желание немедленно задавить голосующего.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
