Они сели в синий старенький «Форд-Фокус» и, минуя деревню, поехали по проселочной дороге вглубь пожелтевшего, осеннего леса.
–А это Елгозинка,– пояснил Козлов, провожая взглядом удаляющиеся в зеркале домишки.– Ты здесь была?
–Нет, я ж неместная,– покачала головой Гордеева.
Деревня осталась позади. Единственную улицу составляли старые бревенчатые избы в два ряда, на одной из которых Валя разглядела вывеску: «Магазин», крупные буквы издали белели на голубом фоне. Краска частично облезла, и табличка вписывалась в общую картину запустения и разрухи.
–О, и даже магазин здесь есть?
–А как же! Здесь еще живут. И наши мужики приносят выручку, ходят за куревом и так, по мелочам: семечки, булки к чаю, лимонад. Здесь идти-то минут десять до нашей базы. Совсем недалеко.
Валя кивнула, мол, все понятно, и перед тем, как «Форд» свернул с дороги направо на карьер, остановила взгляд на кучке мужиков, шагающих по левой стороне.
Их было трое. Они ходили туда-сюда, один – с лопатой, двое – с кайлами, и громко перешучивались между собой. Чуть подальше, у обочины, стояли два внедорожника.
–А это не ваши ребята?
–Нет, это хита20, нелегалы. Там приповерхностная россыпь, они отрабатывают ее,– ответил Михаил Андреевич просто, без эмоций.
По выражению его лица нельзя было определить, как он относится к этим парням, не напрягает ли его, начальника участка, подобное соседство.
–Они тоже ищут демантоиды?
–Да, но это уже за пределами нашей лицензионной площади. Пусть себе копаются, лишь бы к нам не лезли.
Ей хотелось спросить, а не рискуют ли нелегалы тем, что промышляют у всех на виду, причем с таким задором, как будто так и надо и нечего скрывать, но впереди показалась база.
Машина въехала на ровный, накатанный участок, по периметру которого стояли четыре домика, а посередине – ряд легковушек: «Девятка», «Нива», «Хонда-Цивик». Тут же встроился и «Форд».
Валя вышла и осмотрелась по сторонам. База находилась на небольшой возвышенности, дорожка от нее полого спускалась за отвалы, где по гудящим звукам техники несложно было угадать карьер. Со всех сторон подступала тайга, и даже в ясный день на площадку ложилась тень от частокола из исполинских пихт и сосен. Гордеева подумала, что ночью здесь должно быть жутковато, кругом такие дикие леса – а впрочем, ей не привыкать.
Следом из машины показался Михаил Андреевич и, не теряя времени, приступил к экскурсии.
–Это наша база, здесь мы живем. Сам карьер в той стороне, идти тут две минуты. Пробежимся здесь и айда21 с тобой туда,– показал он на отвалы.
В этот момент из ближайшего балка22 выглянул мужичок. Его черные глаза блестели, а заискивающая улыбка не сходила со смуглого морщинистого лица. Валя поздоровалась, и щупленький, низенький человек в майке, спортивном трико и тапках поздоровался в ответ. По акценту можно было принять его за выходца из южных республик или гастарбайтера из Центральной Азии. Валя их не различала, но вскоре поняла, кто перед ней такой.
–А вот и Алик-джан23, наш повар из солнечного Ташкента,– представил сотрудника Козлов.– Или как, по-вашему, ош…?
–Ошпаз24!– сказал узбек.
–Значит, ошпаз. Так вот, ты припоздала. В обед сегодня был вкуснейший плов. Приехала бы ты пораньше, Валентина, и тебя бы накормили. Алик, больше не осталось ничего?
–Нэ, все поэли мужики,– с сожалением ответил Алик, разглядывая гостью.
Женщин на карьере не водилось, а безвылазно сидящему здесь Алику видеть их в других местах не приходилось. На неделе он нес вахту повара, а в выходные оставался за охранника; курево и какие-то заказы по мелочам ему привозили мужики.
–Вот так вот, Валентина. В большой семье не щелкают – это про нас.
–Не переживайте, еще наемся ваших блюд,– ответила с улыбкой Валя.
Начальнику – и не только ему – такой ответ понравился. Они прошли в балок.
Кухня и по совместительству столовая представляла собой тесную комнату с диваном, покрытым старым одеялом, и с низеньким столом, за которым обычно умещались пять-шесть человек: трое на диване и трое на табуретках. На краю стола кто-то оставил грязную, потрепанную колоду. Как это часто бывает в вахтовых и полевых условиях, за большим столом не только принимают пищу, но и отдыхают, развлекаясь игрой в карты, мужики.
На противоположной стороне балка, в углу, стояла буржуйка25 с заготовленной охапкой дров и стол, сколоченный из досок, с провизией и портативной электрической плитой; ближе всех к двери был рукомойник. Помимо прочего, имелась и кладовка, огороженная занавеской, через которую проглядывалась связка лука на стене.
После обеда времени прошло немного, и от печи шел слабый жар, а к пряным ароматам специй примешивался запах пота. Алик-джан держал дверь нараспашку, но бесполезно: ветер угловое место у печи не обдувал, и бедный повар в мокрой майке изнывал от духоты, пока готовил.
–Это наш ресторан «Ташкент»,– представил кухонный балок Козлов.– Температура тридцать пять в тени – чем не Ташкент?
–Ташкэнт, Ташкэнт!– активно соглашался Алик. Видно, эта шутка была у них в ходу.
–И как вы умещаетесь, когда едите?– только и спросила Валя. Даже по самой скромной раскладке, на карьере работали никак не пять человек, чтобы всей толпой расположиться здесь.
–Нормально умещаемся. Кто где, кто здесь, а кто по своим норкам,– ответил Михаил Андреевич и показал в открытую дверь на бревенчатый дом напротив:– Мы все там живем, в одной комнате итээры26, в другой рабочие.
–А я… где буду жить?
–Не переживай, для тебя отдельный домик. Будешь жить, как королева. Айда, я покажу.
Валя энергично кивнула Алику, мол, рада познакомиться, на что тот ответил ей подобием восточного поклона головы,– и с довольным видом вышла за Козловым.
