Лучший способ не попасться — свести риск к минимуму, а чтобы добиться этого, нужно постараться оценить потенциальное дело заранее и как можно тщательнее распланировать операцию. Возьмём, к примеру, мой проект ограбления дома Мейпса. Мне сообщили некую полезную информацию, расположение сейфа и вероятность нахождения в этом сейфе наличных денег, видимо не заявленных в налоговую инспекцию, из чего следует, что хозяин не будет склонен оповещать полицию об их исчезновении. Я заранее выяснил, кто обитает в доме: только сам Мейпс и его жена, дети давно выросли и разъехались. А ещё удостоверился в том, что у супругов куплен сезонный абонемент в Метрополитен-оперу, и, значит, скорее всего, в пятницу вечером их не будет дома. Я не поленился заехать в Линкольн-центр и посмотреть длительность спектакля — по всей вероятности, он закончится не раньше полуночи.
Затем, за два дня до намеченной операции, я провёл разведку — самолично отправился на место, оценил качество замков, решёток и сигнализации, прощупал систему защиты, пока не нашёл в ней брешь. А затем засел дома, чтобы за оставшиеся два дня хорошенько подготовиться и продумать детали.
Конечно, систематический подход к делу не гарантирует осечек. Вот вам ещё один воровской закон: «Всегда будь готов к облому». У Мейпса или его супруги может разболеться голова или живот, и он/она решит остаться дома. Невестка Мейпса может поссориться с мужем — неудивительно, если он такой же козёл, как его папаша, — и выкинуть его из дома, и тогда юный Мейпс, пряча хвост и прочее хозяйство между ног, притащится обратно в родительское гнездо, чтобы переждать бурю в детской наверху. Я вот войду в дом и встречу его на кухне, и что тогда? Он ведь в колледже был одним из чемпионов по боксу в полутяжёлом весе и уж всяко лучше меня понимает, в какую точку надо бить беззащитного грабителя, чтобы обездвижить его.
Я могу продолжать до бесконечности, но вы уловили мою мысль. Всегда надо оставаться начеку — и это значит, что не следует ломиться в первую попавшуюся дверь, которая показалась вам приоткрытой.
И вот полюбуйтесь на разглагольствующего идиота — вот так, с бухты-барахты отправился на ночную вылазку! Шагаю по тёмным улицам, перчатки в одном кармане, отмычки — в другом, рискую своей свободой без всякой причины. Зачем? Почему?
А не «зачем» и не «почему», вот ответ. Я просто действовал под влиянием настроения, и всё. Давно сексом не занимался, понятно? И любимой женщины у меня не было, и вообще — достало вот так бессмысленно прозябать, захотелось встряхнуться, а поскольку я давно понял, что пить или шляться по борделям — не для меня, единственное, что могло мне помочь, — любимое дело.
Я поймал такси и доехал до угла Парк-авеню и 38-й улицы, а затем пошёл пешком по улицам района Мюррей-Хилл, смутно осознавая, что совершаю, возможно, самую большую ошибку в своей жизни.
Но противнее всего было то, что чувствовал я себя превосходно.
Глава 7
Первой точкой, которая мне приглянулась, стал дом на южной стороне 39-й улицы. Я постоял немного напротив, присматриваясь к нему и оценивая достаток жильцов. Помнится, у меня промелькнула мысль, что жильцы этого дома явно не бедствуют. Вот и хорошо, значит, и мне кусочек перепадёт. Я пересёк улицу, подошёл к дому и изучил медную табличку около двери, которая гласила: «Клуб Уильямс». Это вовсе не означало, конечно, что в доме жили только люди по фамилии Уильямс, скорее наоборот — просто все жильцы дома в своё время посещали Уильямс-колледж.
Минуту-другую я соображал, как лучше поступить. Если это действительно клуб, то велика вероятность, что внутри никого нет. В клубах не оставляют включённым свет, не принято. На всех четырёх этажах окна были тёмными, как совесть прожжённого вора. Я знал, что в некоторых клубах есть спальни для иногородних членов или для тех, у кого возникли семейные проблемы, но они должны располагаться на верхнем этаже — в любом случае никто не услышит, как я хожу внизу.
Я также не думал, что в доме установлена какая-нибудь супер-пупер сигнализация. Насколько я знал, пока никому в голову не приходило грабить частные клубы Нью-Йорка, так зачем бросать на ветер несколько тысяч долларов, собранных на взносы его членов? Двери наверняка заперты, и замки, полагаю, из дорогих, ну и что? Чем лучше замок, тем приятнее его вскрывать. Кому интересно проходить в открытую дверь? Никакого адреналина, сплошная обывательская скука.
Но попасть внутрь — это лишь первое дело. Надо ещё выбраться наружу, и не с пустыми руками. Я был почти уверен, что у них есть приличный винный погреб и уютная бильярдная, может быть, и неплохой бар, но не пойду же я на взлом только для того, чтобы украсть пару бутылок вина, даже если вино будет высшего качества? А деньги? Скорее всего, налички у них нет вообще. Кто платит наличными в клубе? Здесь даже пластик не используют, наверное, расписываются за выпивку и так далее, а потом раз в месяц отправляют чек. На стенах, конечно, будут висеть картины в резных золочёных рамах и портреты того самого Уильямса, который когда-то основал этот клуб, а также наиболее выдающихся членов клуба, президентов и спортсменов. И если вы хотите наварить на них бабла, вам придётся вырезать портреты из рам, а затем постараться толкнуть рамы — за портреты-то вам никто ломаного гроша не даст.
Я помедлил ещё пару минут, но всё-таки пошёл дальше. Вообще-то меня так и подмывало пройти по тёмным коридорам клуба, почувствовать под ногами слегка потёртый ковёр, налить себе рюмку тёмно-вишнёвого портвейна или золотистого бренди, посидеть в библиотеке, вдыхая запах хороших сигар, пропитавший тяжёлые занавеси. Может быть, я найду запас этих сигар, сяду в мягкое кресло, зажгу лампу и возьму в руки старинную книгу…
«Иди домой!» — возопил внутренний голос прямо у меня над ухом, но я только досадливо отмахнулся от него.
Мне нужен был дом из красного кирпича. И с облицованным бурым песчаником фасадом. Таких зданий в Нью-Йорке довольно много. Я искал солидный дом на три-четыре этажа, но не больше пяти, и, впрочем, совсем не обязательно, чтобы он был снаружи бурым. Даже если цвет облицовки — песочный, не в этом дело, дом может быть вообще не облицован.
Здесь я должен кое-что объяснить. Снаружи подобные здания различаются лишь слегка, но внутри них обычно творится полный кавардак. Дело в том, что изначально дома эти строились на одну семью, так что этаж «гостиной» или «салона» обычно располагается на полпролета выше уличного уровня. Здесь потолок выше, чем в спальнях верхних этажей или в подвале. Бывало, конечно, что подобные здания строились на три-четыре семьи, по одной семье на этаж (не путать с кварталами голодранцев, которые живут не в квартирах, а в комнатах; иногда у таких домов фасады тоже бурые, что вносит ужасную путаницу в выбор объекта и бесит меня ужасно!). Поэтому так важно правильно выбрать район.
В начале прошлого века особняки разорившихся владельцев массово перекупались и перекраивались в многоквартирные дома, некоторые даже опустились до того, что наряду с квартирами сдавали внаём комнаты. Но на следующей стадии процесс пошёл в обратную сторону: уплотниловка всем надоела, дома стали вновь перестраивать на трёх- или четырехсемейные резиденции, а то и возвращать к изначальной роли — особняка на одну семью.
