Этих нескольких строчек он ждал уже очень и очень давно, когда понял, что деньги заканчиваются, а новой работы все нет и нет.
— Не твое дело, — бесцветным голосом отрезал Болт. — Вылезайте оба.
Он не любил проституток, и очень не любил Лужу, которого терпел только потому, что другого такого продавца дури было не сыскать во всем городе.
Болт вскинул глаза на зеркало заднего вида. В качающемся свете уличного фонаря Лужа улыбался своей обычной расслабленной улыбкой наркомана, только что вколовшего себе очередную дозу ядовитого счастья. Рука проститутки уже покоилась у него под курткой.
— Когда это он успел? — с яростной злобой в голосе спросил Болт. — Я же предупреждал, чтобы у меня в машине… — он мысленно сосчитал до пяти прежде чем продолжить. — Его я сейчас выброшу, а ты можешь помочь своему новому другу, если хочешь.
— Вот уж нет, — возмущенно сказал “светлый плащ”. — Это типичный вандализм, выбрасывать тело на улицу.
Болт резко обернулся, занеся руку для удара. Еще не успев как следует замахнуться, он ощутил сильнейший толчок в затылок. У Болта была по-настоящепу бычья шея, но от этой оплеухи, он инстинктивно закрыв глаза ткнулся лицом в лобовое стекло.
— Довези хотя бы до кладбища, — прошелестело над ухом.
За волосы крепко взяли и потянули. Болт вскрикнул. Перед его лицом возник маленький кулачок, затянутый в черную лаковую перчатку. Между средним и безымянным пальцами торчало тонкое длинное лезвие, только что вышедшее из сердца, свалившегося на пол Лужи. Девчонка сильно взмахнула головой. Очки слетели с ее лица и разлетелись на куски, ударившись о приборную доску.
— Ну что, красавец, составишь мне компанию, — оскалив зубы прошипела она, склонив голову. — В конце-концов, на что мы еще годны, кроме траханья?
В бардачке лежал пистолет. С тем же успехом он мог лежать и на северном полюсе. Ни на какое сопротивление просто не хватит времени.
Болт это отлично понял, когда разглядел молочно-белые, без малейших признаков зрачка или радужной оболочки глаза “светлого плаща”.
Когда лезвие приблизилось к его лицу, единственное, что Болт успел сделать, это закричать…
From
“Capella”
to
Harpia:
"Крысолов играет на дудочке."
Гарпия повертела в пальцах мобильник, который внезапно ожил несколько секунд назад, выдавая только что прочитанное сообщение.
— Эй, парень, — устало проговорила она, — не подвезешь меня? Тут близко… А — а — а, ты уже умер… Блин, вечно я тороплюсь, — Гарпия вздохнула, — Теперь придется на своих двоих шлепать.
Она выскользнула из машины, и утонула в темноте. Как только она пропала, сквозь дверцу «джипа» просочилась первая теплая и густая капля, через мгновение тяжело упавшая на грязный осенний лист.
* * *
— Притормози, родная, — скомандовал Степа Разин, вырастая перед блондинкой, шествующей по полутемному и безлюдному холлу. — Кажется твой вечер закончен.
Рот девушки слегка приоткрылся и по мере того, как понимание происходящего проникало все глубже и глубже в ее сознание, огромные кукольные глаза цвета морской волны наливались страхом и грядущими слезами.
Разин с недовольством ощутил прилив ненужного сочувствия и, чтобы хоть как-то отвлечься, коснулся лацкана пиджака, включая микрофон.
— Порядок, она не вернется, — проговорил он.
Скалин поморщился, когда ожил наушник. То, что выглядело как обычное hands-free, позаимствовали из богатого арсенала ФСБ. Качество связи было запредельным, поэтому казалось, что кто-то шепчет тебе прямо в ухо. Ощущение не всегда приятное.
— А вот этот парень просто неотразим в роли прислуги, — тихо проговорила Леночка, глядя на снующего по залу официанта, сменившего Разина. — Профи, сразу видно.
Скалин встретился с ним глазами и провел по лбу пальцами, словно смахивая несуществующий пот. Официант опустил голову и что-то проговорил с извиняющимся видом компании, у которой только что собирался принять заказ. После этого он неспешно направился к столику Кожухова.
— Страная штука, судьба, — без эмоций сказал Скалин, бросая салфетку на столик. — Иногда она идет к вам с цветами, а иногда…
— С передачей, — вздохнул Смирнов.
— Не понимаю я вас, мужиков, — покачала головой Леночка. — Можете пристрелить без раздумий, а можете и вот так вот лить слезы над очередной горемычной судьбой.
Она обвела притихших коллег пристальным взглядом.
— Там сидит тип, который воровал секреты и продавал их. Даже не беря во внимание патриотизм, для меня он ничем не отличатся от обычного вора. А где должен сидеть вор, нам объясняли с детства и если вы забыли, то пора вспомнить.
Володя показал большой палец. Скалин хмыкнул и тут же улыбнулся, но уже совершенно естественной улыбкой.
— Понеслась, — сказал он.
Проститутка заплакала. Косметика, как и полагается, была дорогой. Слезы ничего не размыли и грязноватых потеков на щеках не появилось.
Появились они на Степиных мыслях и были пока еще не очень заметны.
Пока еще.
Черт побери! Если бы забыть, что она проститутка… Вот сейчас я ее выведу, сдам ребятам… А может по-другому… Заткнись, заткнись, Степа.
Если бы она продолжала молча плакать, то Разин обязательно бы довел ее до выхода, где уже наверняка дежурят коллеги, перекрывшие все лазейки из ресторана. Однако блондинка развернулась и встала лицом к Степе. Миниатюрные ладошки легли ему на плечи, а в нос хлынул легкий дурманящий аромат.
— Офицер, — тихим и печальным, как звон колокольчика голосом произнесла она, — отпустите меня, пожалуйста.
Может быть когда-нибудь женщины и потеряют эту потрясающую способность отдавать себя под власть мужчин в нужный момент. Может быть. Но пока обычный мужик просто не может не ответить на мольбу прижавшегося к нему беззащитного существа, доверчиво глядящего снизу-вверх своими увлажненными глазками.
А Степа был обычным. Вполне. Плюс ко всему он был еще и солдатом. А посему уже твердо решив отпустить девушку на
