class="p1">В холодильнике было вино, щедро складированное моим другом-поваром. Мы поставили на стол все, чем были богаты, разлили вина и ждали из ванны отогревшуюся Татьяну. Из ванны не доносилось ни звука. Опустошив по бокалу вина в полной тишине, мы с соседкой на цыпочках подкрались к двери ванной комнаты, чтобы проверить ситуацию. Из-за двери все еще раздавалась тишина, нарушаемая редкими падающими каплями воды из крана. Вдруг дверь распахнулась. Мы все так же, не успев сгруппироваться, стояли в позе полубумеранга. Татьяна в любой другой день расхохоталась бы над этой картиной и отвесила бы меткий комментарий. Но в этот день она, вместо того, чтобы прятаться за фасадом непринужденных бесед, шутить сквозь слезы и отвлекаться таким образом от внутренних эмоциональных бурь, как она это любила и мастерски умела делать в моменты особого отчаяния, предпочла не притворяться. День был настолько невыносимым для нее, что не осталось никаких сил испытывать свое актерское мастерство. Она, с одной стороны, хотела обработать информацию и эмоции, обрушившиеся на нее, с другой стороны, она была настолько обескуражена всем случившимся, что просто молча прошла мимо нашей оцепеневшей скульптуры, уставившись перед собой, будто глядя сквозь материю. Она была молчалива. А мы были тактичны, чтобы не расспрашивать ее о неприятных событиях, которые ввели ее в это состояние анабиоза. Соседка не выдержала этой психологической атаки и начала что-то тараторить про тупого одногруппника, усаживаясь, как птичка на жердочке на доске узкого подоконника, открывая форточку и зажигая сигарету. Татьяна сидела за столом на кухне, отхлебывая гигантскими глотками вино. Вдруг она, не обращая внимания на рассказ соседки, медленно и совершенно леденящим душу голосом спросила:
– Что-то я не припомню, когда у тебя собеседование на визу?
Вопрос был обращен ко мне. В нашем сумасшедшем ритме жизни с бесконечным кутежом за счет общего благодетеля, заполучив заветный билет в страну своей мечты, Татьяна как-то потеряла из виду тот факт, что я, подбившая нашу компанию на миграцию, все время как бы была в теме, но не делилась подробностями продвижения плана. Татьяна, пребывавшая в эйфории от скорой и неизбежной поездки, почему-то была уверена, что я, которая вела себя так, будто и мой заветный билет уже пылится на полке, тоже все организационные моменты с поездкой в США уладила. И почему-то теперь она, сложив все кусочки пазла в единую картину, осознала, что про мою часть плана она ничего не знала. И это было не удивительно. Каждый раз, когда вдруг разговор заходил о летней поездке и оформлении документов, я грамотно сворачивала беседу в любое направление, лишь бы собеседник забыл исходный пункт диалога. Уже несколько месяцев назад я отказалась от поездки в США в пользу учебного места в вузе Германии. После долгих размышлений и внутренней борьбы внешних соблазнов и дальновидных планов, я поняла, что не хочу работать на трех работах за 3 доллара в час и перебиваться странными ночлежками, переезжая из места в место, ища адекватное жилье. Мне нравилось учиться и ощущать себя частью академического мира. К сожалению, быдло-университет из которого мы рвались за границу, не давал мне должного уровня образования. Я чувствовала, как деградирую в этом «учебном» заведении и становлюсь лишь циничнее и человеконенавистнее. Я долго копалась в интернете и искала способы исследовать Европу. То, что жить и существовать в России-матушке мне не хотелось, я поняла сразу по приезду из США. Но гнаться за американской мечтой мне тоже, как оказалось, претило. Через свои старания, упорство и таланты в Америке можно было достичь чего угодно. Но я понимала, что талантов у меня не было, а достичь чего-то мне хотелось скорее интеллектом, эрудицией, профессионализмом в совокупности с личностными качествами, нежели чем вкалывая на износ по три смены в смутных заведениях. Все это я уже проходила во время своего пребывания в США. И долгосрочная перспектива такого образа жизни меня откровенно пугала. Я тайком собрала документы для поступления в немецкий вуз и со дня на день ждала справку о зачислении, о котором меня уже информировали по электронной почте. Именно поэтому я так же наслаждалась жизнью и развлекалась на всю катушку, т.к. мой билет тоже был заказан. Но в другую страну. Сказать об этом Татьяне я боялась. Как-то не было подходящего случая. Она была слишком воодушевлена нашим совместным боевым будущим за бугром, она была слишком счастлива в эти моменты, представляя нашу троицу в городе ее мечты. У меня просто не хватило сил и смелости разбить ее идеальную мечту, сказав, что я их предала, приняв решение в пользу своих интересов.
– Слушай, на тебе лица нет. К чему эти вопросы? Рассказывай давай, что с тобой сегодня такое происходит, – попыталась увильнуть от ответа я.
Соседка подлила в бокалы вина. Я сделала несколько больших глотков и пытливо всматривалась в Татьянино лицо, настаивая на ответе, отбросив запланированную тактичность. Это был мой способ спастись в данный момент.
– Я тут подумала, что у нас нет какого-то четкого плана. У меня уже лежит билет со свободной датой. А у тебя даже еще нет даты на собеседование. А что, если эти консулы заерошатся и не дадут тебе визу? Мало ли. Есть же у них какой-то процент отказов. просто ты так пофигистически прогуливаешь универ, будто у тебя уже все решено. – очень медленно и задумчиво процедила Татьяна, глядя на меня, как на предателя.
– Главное, что Даринка пристроилась, уже миллион заработала и набралась нужных связей и контактов. Даже если я отколюсь по каким-то причинам, у тебя все будет хорошо. Соломка уже постелена, – приторным, неестественным голосом, так же взвешивая каждое слово, ответила я.
Но внутри у меня все дрожало. Я понимала, что грядет гроза. Почему она в таком состоянии и задает вопросы про меня и мои планы?
– Может быть, ты никуда не собираешься? – продолжала она.
– Милый мой дружочек, я не понимаю, почему Вы так упорно сейчас допытываетесь до моих планов. Мы же видим, что Вы принесли все свои пожитки из всех своих пристанищ. Не хотите поделиться своими планами и приключениями за сегодняшний день? – мы иногда общались на «Вы» и любили разговаривать «высоким штилем», так как это всегда вызвало комичный эффект и разряжало обстановку. Особенно, когда мы начинали так дурачиться в присутствии посторонних людей или в общественном транспорте. Но почему-то в этом диалоге формы на «Вы» приняли скорее отстраняющие настроения.
– Да уж, дружочек, у Вас отличная проницательность, денек сегодня выдался, действительно, не из легких. И венцом моих рассуждений
