Ну-ну, понятно всё.
– Знаешь, Надь, я расскажу, – киваю активно, – расскажу. Но потом, – фыркаю и отталкиваюсь от стенки, забираю сумку и тоже убегаю вслед за Фирсовой. – Потом! – машу напоследок с улыбкой.
Вот ещё! – возмущаюсь про себя.
Я только приняла решение перейти к решительным мерам, чтобы раз и навсегда решить вопрос с физкультурой и не тратить больше на Саныча ни время, ни силы.
А меня вдруг кто-то контролировать собрался. Да я разве поверю? Не контроль это, а явные попытки мне помешать.
А я ведь такую штуку придумала, ммм…
Именно поэтому сворачиваю возле самой лестницы, ведущей на второй этаж, в сторону и покидаю основное здание школы.
***
В спортзале тихо, неужели первым уроком физкультуры нет ни у кого?
Ладно, мне же лучше.
Уже по знакомому маршруту пробираюсь в тренерскую, надеясь, что здесь никого нет. Понедельник всё-таки, у учителей иногда планёрка перед первым уроком бывает, так что все должны быть в учительской сейчас.
Прохожу мимо спортивных сумок Саныча и Мымры. Ильина старшего сегодня нет – выходной. И это очень кстати, потому что я не хочу, чтобы ненароком под мою очередную пакость Александр Степанович попался.
Медленно и достаточно аккуратно открываю дверь, ведущую в душевую.
На одной стенке в ряд висят крючки для вещей, возле другой – большой шкаф, а справа собственно душевая кабинка.
Туда-то мне и нужно.
Сдвигаю в сторону полупрозрачную дверь и делаю уверенный шаг внутрь. Стараюсь быть максимально тихой и ловкой, чтобы ничего не задеть.
Проворно открываю замок на своей сумке и вынимаю из неё небольшой флакончик с шампунем.
Теперь дело за малым – поменять содержимое мужского шампуня и дождаться результата. Последнее – самое томительное, но зато после того, как Ильин вывалится с покрашенными волосами, его точно в школе держать не станут. Разве такое допустимо для учителя?
Вот и я думаю, что нет.
Быстро проворачиваю свои тёмные делишки и выхожу из душевой.
Тут немного тесно, поэтому я пячусь задом и…
Упираюсь во что-то мягкое. Или наоборот твёрдое. Не знаю. Это точно не стенка, потому что слишком тёплое, даже горячее.
И пахнет приятно.
Да кого я пытаюсь обмануть?
Это не что-то, а кто-то. Определённо.
– Ай! – запоздало взвизгиваю, когда сильные руки ловко проворачивают меня вокруг своей оси, и я упираюсь взглядом в голую мужскую грудь. – Ай! – повторяю для верности.
Пытаюсь отпрянуть, но стальная хватка не даёт мне не пошевелиться, не выдохнуть.
Страшно смотреть реальности в лицо, но я набираюсь смелости и медленно поднимаю взгляд.
Саныч. Степан.
Стоит и криво ухмыляется, глядя на меня сверху вниз.
Я, конечно, немаленькая, ну, в плане габаритов. Взвесилась вчера – восемьдесят с лишним кило, и это при моём невысоком росте. Короче, худеть – не перехудеть.
Но рядом со Степаном я почему-то чувствую себя какой-то маленькой и уязвимой. Он так смотрит мне в глаза, будто всю душу наизнанку выворачивает, и даже вздохнуть полной грудью страшно.
Впрочем, на грудь он тоже пару раз взгляд опускает, и это раздражает жутко. Успокаиваю себя тем, что сама виновата. Нечего было в прошлый раз на физкультуре бред про свою грудь нести.
– Ааа, я вам вашу м-майку принесла, – лепечу, едва соединяя буквы в слова.
Это совершенно глупый и неподходящий способ выкрутиться из ситуации, но другого выхода у меня нет.
– М-да? – приглушённо тянет Ильин и очень соблазнительно приподнимает одну бровь, изгибая её домиком.
Улыбка не сходит с его покрытого лёгкой щетиной лица, а я вдруг чувствую странный огонь в груди. От пристального взгляда напротив он достигает апогея и подобно фейерверку взрывается, оседая на коже миллиардами огненных брызг.
Мозг торопит меня скорее прервать телесный контакт и хотя бы сделать вид, что я ищу эту несчастную борцовку в сумке. Так-то я её дома забыла.
Постирала, высушила, положила в отдельный пакет и… забыла.
– А-га, – отвечаю практически шёпотом и вдруг замираю, засмотревшись неожиданно на губы Степана.
Идеально очерченный контур, лёгкая припухлость и приятный, будто покрытый загаром розовый цвет. Красивые…
Не контролирую себя совершенно, приоткрывая рот и проводя кончиком языка по своим пересохшим от волнения губам. В горле сухость, и пить хочется дико, а до меня вдруг доходит, что руки физрука лежат на моей талии. Да, как бы странно это не звучало в моём случае, талия у меня есть.
Жар от его горячей ладони едва ли не прожигает тонкую ткань блузки. Табун бешеных мурашек начинает носиться вдоль позвоночника, а в животе возникает странное трепыхание.
Что это? Прислушиваюсь к ощущениям и единственная ассоциация, которая возникает в моей потерявшей здравый смысл голове, это бабочки.
Дыхание сбивается, когда Степан прижимает меня теснее к своему голому торсу. Гулкий стук его сердца кажется настолько громким, что я ощущаю его кожей.
Сомневаюсь, что физрук собирался в душ с утра пораньше, ведь уроки ещё даже не начались. А вот переодеться вполне мог захотеть, но тут я опять перепутала все планы.
– Я пойду? – роняю пискляво и при этом даже не пытаюсь выпутаться из стальных объятий.
Уютно так с ним обниматься, особенно если не думать, как это всё выглядит со стороны.
И я не думаю, потому что…
Потому что в следующее мгновение Ильин выдыхает твёрдое:
– Нет, Вера…
И его лицо становится ещё ближе…
Непозволительно близко…
