повскакивали с мест.
— Да вы что же, струсили? — насмешливо спросил тот, что рассказывал об учёном муже. — Это просто пустынный волк.
— Пускай волк. К волкам мы привычны и их не боимся. Но чего он сам испугался и отчего столь резко умолк? — спросил тот, что первым спросил о том, что сталось со знакомцев предыдущего.
Этот вопрос заставил остальных зашелестеть словно лес под дуновением ветра, а потом тот солдат, что всё хотел что-то сказать, вскочил и с перекошенным лицом завопил, тыча пальцем в рассказчиков:
— Это вы во всём виноваты! Вы пробудили пустынных гуев своими россказнями! Я ж с самого начала не одобрял этого и просил…
— А ты кто такой-то, чтоб нам указывать и одобрять да не одобрять?! — вспылил детина.
Дело попахивало дракой, но тут уж встали мы с Сяодином и всех утихомирили, после чего обратились к помощникам юня и посла и предложили обойти лагерь, дабы удостовериться, что нам ничто не грозит. Так и было сделано. Но долгий обход ничего нам не дал. Тогда сникшие командиры выставили дозорных, а остальным велели укладываться спать да утром следить за языками.
Мы с Сяодином вскоре после того умылись и забрались в наш шатер на троих. Мастер Ванцзу спрашивал, что там стряслось, но стоило кому-то из нас буркнуть про волка, как он пробормотал — «А-а, всего-то» — перевернулся на другой бок и вновь захрапел. Мы переглянулись, мрачно вздохнули и, загасив светильник, последовали его примеру. Обоих нас, верно, терзали дурные предчувствия, но оба же мы не желали им довериться. А наутро выяснилось, что пропали несколько верблюдов.
–
Мы трое уже успели умыться и позавтракать, когда к нам встревоженный и смущенный заглянул помощник командира и, запинаясь, объявил о пропаже. Мастер Ванцзу выпрямился и спросил: «И ты пришёл, дабы сказать нам, что пожитки свои мы понесем на своём горбу?». Я так и не уразумел, всерьёз он это или подтрунивал над воякой, как часто делал и прежде. Но тот в любом случае смутился ещё больше и ответил, что юнь просил нас посмотреть.
Переглянувшись, мы с Сяодином тут же покинули палатку и последовали за помощником Цун Даогао. Чертыхаясь, нас вскоре нагнал и мастер Ванцзу. Загона накануне толком никакого и не соорудили, просто воткнули несколько толстых сухих веток и обтянули веревкой, а верблюдов стреножили. Но даже это не помешало им сгрудиться в одном месте и прижиматься к друг другу в страхе, а часть палок загона с противоположной стороны повалилась, и они лежали занесенные песком наполовину. И возле этого места уже собралась бурлящая толпа. Когда ж мы подошли, все резко замолкли и уставились на нас с напряженным ожиданием.
Командир Лай был там же и рассказал нам то немногое, что выяснил сам — в ночи дозорные услышали крики верблюдов, кинулись к загону, но, когда подошли, ничего подозрительного не заметили и разошлись. И с того часа до самого утра всё было тихо и спокойно, но наутро пришли погонщики и, заметив повалившийся загон, стали пересчитывать верблюдов. Вот тут-то и стало ясно, что трое бесследно исчезли — ни трупов, ни следов, ничего.
В наступившей тишине мастер Ванцзу стал осматриваться и обменялся каким-то странным взглядом с замеченным им проводником. Но не успел ни один из них ничего проговорить, как выступил из толпы тот воин, что накануне упрекал нас за рассказы у костра, и вновь заголосил:
— А я говорил, что нечестивые россказни до добра не доведут! Вы разгневали духов пустыни! И теперь…
— Замолкни! — резко оборвал его командир Лай. — Забыл своё место? Прекрати свои кликушества, не то я тебя привяжу к дереву, оставлю здесь и на обратном пути проверю, не обратился ли ты сам в гуя. Понял?
— Да, командир, — мрачно пробормотал парень, но явно остался при своём. Да и в толпе, куда он вернулся, послышался недовольно-боязливый шёпот.
Командир Лай прикрикнул на солдат, и те лишь тогда затихли. После этого он обратился к мастеру Ванцзу и спросил, что тот думает.
— Что гуи здесь не при чём, — ответил наш начальник.
— Тогда кто же?
— Силы природы, — загадочно заявил мастер. Мы с Сяодином переглянулись и ждали, что он продолжит, но вместо этого он предложил поговорить без лишних ушей в присутствии посла и проводника.
Командир Лай согласился, всем приказал разойтись, а погонщикам осмотреть верблюдов, покормить, напоить и почистить, после чего жестом велел идти за ним. Мастер Ванцзу решительно направился следом, но, когда мы с моим младшим попытались сделать то же самое, нам велел ждать его в нашем шатре. Причин мы не поняли, но спорить не решились и, прождав не меньше получаса, гадали, что происходит, и отчего начальник нас отослал. Когда ж он возвратился, то, не дав нам времени хоть о чём-то его спросить, сказал собираться в дальнейший путь, мол, Цун Даогао принял решение, и до полудня следует покинуть оазис. На все наши попытки расспросить его, он только отмахивался.
Так и не добившись ничего, мы собрали свои вещи, затем шатер и, передав его собранным в руки прислужников, вскоре взобрались на верблюдов. С высоты их горбов, я заметил, как набирают воду из озерца и наполняют ею последние свободные бурдюки. Неужто всё ж решили, что оттуда можно пить?
Я собирался спросить о том старшего товарища, когда мы тронемся, но он неожиданно велел нам двигаться в начале каравана, между разведчиками, проводником и командиром Лай, а сам, как позже я заметил, занял место почти в самом конце. И ещё странным показалось мне то, что верблюдов не стали связывать друг с другом, как делали прежде.
Не более, чем за час до полудня мы покинули Чунху, и волочились по пескам, изнывая от нестерпимого жара, до самого вечера, и почти не делая остановок. В чём могла быть причина такой спешки, ни я, ни Сяодин уразуметь не могли, да и не до того нам было. Ночные посиделки оставили на нас свой след, и то я, то он невольно проваливались в дрёму, прямо сидя в седле. Когда ж, наконец, на закате караван остановился, и прямо посреди пустыни вновь раскинули походные шатры, сил моих хватило лишь на то, чтоб припасами подкрепить свои
