и автомобильных базах, создавать радиосеть между аэродромами для передачи метеорологической обстановки, а также между аэродромами и самолетами.
…Баталин открыл глаза. Камера… Опять камера… Когда же это кончится?
В двери открылась откидная форточка. Кто-то крикнул из коридора:
– Эй, шпион, держи баланду, падла. Страна в крови захлебывается, а ты фашистам продался.
– Это кто тебе сказал?
– Какая разница? Начальник сказал.
– Когда твой начальник меня вызовет?
В форточке показалась красная толстая физиономия вертухая. Он хохотнул.
– Ты что, идиот. Наслаждайся последними часами спокойной жизни. Скоро блевать будешь кровью, сука. Захлебнешься в собственной моче и говне. Молчи, жуй баланду, в последний раз.
Форточка захлопнулась.
Глава 7
– Что, немецкий прихвостень, дождался. Выходи на допрос.
Красномордый вертухай стоял на пороге камеры и устало смотрел на Сергея.
– Я не немецкий прихвостень, – сказал Баталин.
– Рот закрой, а то кишки простудишь. Сейчас разберутся, кто ты такой. Руки назад, лицом к стене.
Вертухай запер камеру.
– Теперь вперед.
Они прошли сумеречным коридором, в конце которого была допросная. Дверь отворилась, и Баталин увидел высоко под потолком маленькое зарешеченное окошко. За окошком ночь, темнота. «Сколько же времени? – подумал про себя Сергей. – Час ночи, два?»
В допросной находилось двое. Тот же сержант и лейтенант, которые приезжали за ним на гауптвахту.
Лейтенанту было далеко за сорок. Лысоват, седые клочья волос торчали из-за больших, красных оттопыренный ушей. Смешной, лопоухий деревенский мужичонка, да и только. Если бы не глаза… Еще вчера они поразили Баталина. У деревенских таких глаз не бывает. Бесцветные, холодные, рыбьи. Неприятно смотреть, хочется поскорее отвести взгляд.
Сержант, наоборот, был молод, высок ростом, красив. В хорошо выглаженной защитного цвета гимнастерке, темно-синих галифе с малиновым кантом, с яркой эмблемой на рукаве, вышитой золотой канителью. Он сидел за столом, а его старший коллега расположился у стены на табурете.
– Марк, – обратился лейтенант к сержанту. – Начинай.
– Фамилия, имя, отчество… Год, место рождения… Национальность… Партийность… Образование…
Сергей заученно отвечал.
– Участие в боевых действиях.
– Советско-финская война.
– Советско-финский конфликт, – поправил Баталина лейтенант.
– Может, для кого-то конфликт, а для меня война, – упрямо настаивал Сергей.
– Награды?
– Медаль «За отвагу».
Энкавэдэшники переглянулись.
– Пребывание за границей.
– Спецкомандировка в Китай с июля сорокового по июнь сорок первого.
– Должность, которую занимал в период командировки.
– Помощник начальника связи штаба руководства по оказанию помощи Китаю.
– В чем заключалась твоя работа, Баталин?
Сергей задумался. Тут в двух словах не расскажешь. Она как раз и заключалась в том, чтобы обеспечивать связью автомобильную дорогу и авиационную трассу. И он, как замначальника, был в постоянных разъездах. Проблемы вылезали, словно грибы теплой осенней ночью.
Долгое время разведчиков-радистов мучили пыльные бури. Трассы, как авиационная, так и автомобильная в Синьцзяне и в Ганьсу проходили по пустынной местности, а также по пустыне Гоби. Большую часть года, особенно весною и осенью, здесь свирепствовали пыльные бури. Это значит качество радиосвязи резко ухудшалось: в приемных антеннах накапливались мощные электрические заряды, которые создавали сильные помехи. Прием радиограмм даже небольшого объема затягивался и длился в разы дольше, чем в обычных условиях. А бури могли длиться сутками. Порою задувало на неделю.
Радисты ломали голову, чтобы противопоставить природной стихии. Постоянно думал над этим и Баталин. И однажды его осенило. По заданию начальника он приехал в Ланьчжоу, где был развернут радиоузел, который поддерживал радиосвязь с военными советниками, находившимися в зоне боевых действий, главным военным советником, с советским представителем в Особом районе Китая. По дороге попал в пыльную бурю. О ней, проклятой, и зашла речь. Вместе с начальником узла связи и другими радистами они пили чай и ругали пургу.
– А что, если нам антенны перенести внутрь? – отхлебнув из чашки и оглядывая стены помещения, в котором они сидели, предложил Баталин.
Радисты притихли, не совсем понимая, о чем идет речь.
– То есть… – неуверенно начал один из них.
Сергей тут же уточнил.
– То есть сделать их комнатными. Помехи во время пылюги будут ослаблены, и радиосвязь станет надежнее.
– Слышимость упадет.
– Упадет, но все-таки она будет. А так или мучайся неделями, или сиди, жди с моря… Вернее, с пустыни погоды.
– Надо попробовать, мне кажется, это интересная мысль. Да и что, собственно, мы теряем, – поддержал Сергея начальник узла связи.
Попробовали. Изготовили комнатные антенны для приемников. И внедрили их по всей трассе. Позже этот опыт был применен и для передатчиков. Дело в том, что антенны, расположенные на крышах советских представительств, привлекали внимание, в том числе и многочисленных банд, которые рыскали по окрестностям. Случалось, нападали на наши автомобильные караваны, убивали людей. Теперь эти демаскирующие признаки были устранены.
Но это была, так сказать, сугубо техническая проблема, и лежала она в плоскости профессиональных обязанностей. А то вдруг на пути вырастает такая стена, что оторопь берет. Правда, потом приходит осознание что стену эту неприступную придется преодолеть. Иного выбора нет.
Вот с такой стеной он столкнулся, когда прилетел в город Хами. Там на нашем радиоузле только, что установили передатчик мощностью 500 Вт. Но для работы такого передатчика необходимы соответствующей высоты мачты, чтобы подвесить антенну. Но где же найти материал для изготовления мачты, если вокруг на сотню километров ни одного деревца. Поняв, что собственными силами эту задачу решить не удастся, Баталин пошел за помощью к начальнику автобазы. Но тот только развел руками, ни подходящих столбов, ни бревен у него не было. Думали-рядили, да так ни к чему и не пришли. В общем, стена, да и только.
Решили на всякий случай проехаться по городу и окрестностям в надежде, что удастся найти хоть какие-то материалы. Впрочем, начальник автобазы не очень верил в успех, ведь он и так знал этот городок, как свои пять пальцев. Но, уважив Баталина, военинженер сел за руль. Объехали улицы, обшарили закоулки… Ничего. Какие бревна, в этом краю и щепку найти проблема.
Пришлось возвращаться ни с чем. Они ехали по улице, вдоль которой были высажены красивые пирамидильные тополя. Сергея, выросшего среди русских березок, всегда восхищали эти величественные деревья. Они поражали своей необычайной стройностью. Где-то он читал, что тополя вырастают высотой до сорока метров и являются единственным растением, которое обогащает окружающую среду кислородом круглые сутки.
– Стой! – вдруг крикнул Сергей.
Начальник базы резко нажал на тормоза и удивленно уставился на Баталина.
– Тополя, Васильич! Вот они, наши мачты.
Военинженер выглянул в окно машины и, любуясь деревьями, вздохнул:
– Ты представляешь, радийная твоя душа, что означают эти тополя для города, задыхающегося в песках.
Сергей молчал. Он все понимал. Но у него не было другого выбора.
– Ладно, – сказал руководитель
