одиночество, и ухудшение экономических условий часто взаимосвязаны: исследователи установили, что безработные значительно более одиноки, чем те, у кого есть работа,
а также что бедность увеличивает риск социальной изоляции. Более того, одиночество уже стало «повседневным опытом постоянно растущих масс», как писала Арендт о довоенной Германии, еще задолго до того, как разразился коронавирус. Это явление, которое в последние годы активно использовалось в политических целях правыми популистскими лидерами и экстремистскими силами на периферии демократии.
Одиночество, конечно, не единственная движущая сила популизма. Рост современного популизма имеет культурные, социальные и технологические предпосылки, а также экономические причины. К ним относятся быстрое распространение дезинформации и разногласий в социальных сетях, столкновение между либеральными и консервативными, прогрессивными и традиционными ценностями и демографические изменения. Более того, опыт популизма в разных странах может иметь разное сочетание причин.
Также было бы неправильно говорить, что каждый, кто чувствует себя одиноким или маргинализированным, голосует за популистов либо правых, либо левых, точно так же, как не каждый, кто одинок, заболевает. Даже среди тех, кто чувствует себя социально, политически или экономически маргинализированным, явно много тех, кто продолжает надеяться, что основные партии откликнутся на их потребности, в то время как другие предпочитают полностью игнорировать избирательную урну.
Но главной и часто упускаемой из виду причиной того, почему в последние годы так много людей проголосовало за лидеров популистов, особенно за правых популистов, является одиночество. Как мы увидим, растущий объем данных показывает значительную роль, которую чувство изоляции и отчуждения сыграло в трансформации нашего политического ландшафта, с тревожными отголосками открытий Арендт.
Одиночество и политика недоверия
Еще в 1992 году исследователи начали замечать корреляцию между социальной изоляцией и голосованием за Жана-Мари Ле Пена из ультраправого Национального фронта во Франции. В Нидерландах исследователи, обработавшие данные, собранные более чем 5000 участников в 2008 году, обнаружили, что чем меньше люди верили в то, что окружающие будут заботиться об их интересах, а не намерены причинять им вред, тем больше вероятность того, что они проголосуют за PVV, националистическую правую популистскую партию Нидерландов.
По другую сторону Атлантики в ходе опроса, проведенного в 2016 году Центром изучения выборов и демократии, 3000 американцев спросили, к кому они в первую очередь обратятся, если им понадобится помощь в решении различных проблем, от ухода за детьми до финансовой помощи, советов по отношениям и до поездки. Результаты были показательными. Избиратели Дональда Трампа значительно чаще, чем сторонники Хиллари Клинтон или Берни Сандерса, отвечали не ссылаясь на соседей, общественные организации или друзей, а непринужденно: «Я просто полагаюсь на себя». Они также чаще сообщали, что у них меньше близких друзей, меньше знакомых, и они проводят меньше часов в неделю с ними. Другие исследователи из Института исследований общественных религий, исследующие черты сторонников республиканцев на заключительных этапах республиканских праймериз[3] в 2016 году, обнаружили, что
сторонники Дональда Трампа в два раза реже, чем сторонники его главного оппонента Теда Круза, или вообще никогда не участвовали в общественных мероприятиях, не состояли в спортивных командах, книжных клубах или родительско-учительских организациях.
Обратное следствие также верно. Крупное исследование, в котором приняли участие 60 000 человек в семнадцати европейских странах в течение пятнадцати лет, показало, что люди, которые были членами «гражданских ассоциаций» – таких как добровольческие группы и ассоциации соседей – значительно реже голосовали за правые популистские партии в своей стране, чем люди, которые нигде не состояли. Аналогичные выводы исследователи сделали и для Латинской Америки.
Кажется, что,
чем сильнее мы завязаны в наше широкое сообщество, чем больше мы чувствуем, что вокруг нас есть люди, на которых мы можем положиться, тем меньше вероятность того, что мы прислушаемся к призыву правых популистов.
И хотя корреляция не обязательно означает причинно-следственную связь, есть логика, почему это так. Потому что именно через вступление в местные ассоциации, волонтерство, взятие на себя роли лидера сообщества или просто участие в общественной деятельности или поддержание наших дружеских отношений мы можем практиковать инклюзивную демократию – учиться не только тому, как объединяться, но и тому, как управлять и примирять наши разногласия. И наоборот, чем меньше у нас социальных связей, чем более изолированными мы себя чувствуем, и чем меньше у нас опыта в преодолении разногласий и в вежливом и сотрудническом поведении друг с другом, тем меньше вероятность того, что мы будем доверять нашим согражданам и тем более привлекательными мы можем считать эксклюзивную и разделяющую форму сообщества, которую педалируют популисты.
Одиночество маргинализации[4]
Однако быть одиноким – это не просто чувство социальной изоляции или отсутствие общественных связей. Это также означает, что вас не слышат и не понимают. У швейцарского психиатра Карла Юнга было такое понимание:
«Одиночество возникает не из-за того, что рядом нет людей, а из-за невозможности сообщить о вещах, которые кажутся важными самому себе, или из-за взглядов, которые другие считают неприемлемыми».
Как мы видели в последнее время, сторонники популистов особенно отчаянно нуждались в том, чтобы их экономическая боль и вытекающее из этого чувство маргинализации и изоляции были признаны теми, кто находится у политической власти. Чтобы они почувствовали, что на самом деле они не такие. Свидетельства американских железнодорожников перед президентскими выборами 2016 года показывают, как Дональд Трамп перекраивал политическую карту, активно играя на этом, заставляя многих из тех, кто чувствовал себя экономически брошенным и неуслышанным, – особенно людей, которые исторически не чувствовали себя так, – почувствовать себя услышанными. Это мнение преобладало среди огромного числа представителей этого округа на президентских выборах 2020 года.
Расти – машинист локомотива, которому за 40, из Этовы, округ Макминн в восточном Теннесси. Его дед и отец работали на железной дороге и всю жизнь голосовали за демократов. Он тоже, ну, то есть, до 2016 года. «В детстве меня просто как бы учили, что если ты собираешься быть членом профсоюза и синим воротничком, готов пойти туда и запачкать руки, тебе нужно быть демократом», – сказал он. Но «если честно, чем усерднее я работаю, тем меньше я получаю, знаете ли, я не вижу, чтобы мое положение становилось лучше». Для Расти и его коллег-инженеров, чей труд был необходим для ежегодной транспортировки миллиардов тонн угля, законопроекты эпохи Обамы привели скорее к экономии. Они были своего рода предательством. «Я просто чувствую, что он пришел со своим законом об экологически чистом использовании угля и другими своими политиками, что он причинил мне боль», – сказал Расти. Его голос надрывался. «Он причинил мне боль лично», доставил большие «трудности». Напротив, Дональд Трамп был единственным кандидатом, который «говорил все как есть», единственным, кого заботило, что чувствует
