Они еще долго лежали в сумраке комнаты с зашторенными окнами, со сплетенными руками и ногами, не произнося ни слова и даже стараясь не моргать, чтобы — не дай Бог! — не спугнуть это состояния тихой нежности.
Наконец он шевельнулся и провел теплой рукой по ее лбу. Мягкие губы коснулись ее волос, спустились на лицо и, медленно двигаясь по бархатистой щеке, приблизились ко рту.
Он целовал ее очень медленно, выжидая, чтобы пробудившееся желание заставило Чейенн застонать, хотя бы и против ее воли, так как она, не переставая, убеждала себя, что не имеет права на любовь, когда сын в беде.
Тем не менее, когда их губы соприкоснулись, одолевший ее страх за Джереми несколько отступил в сторону и ею овладели эмоции совершенно иного свойства.
Ей вдруг страшно захотелось потрогать Каттера, ощутить его тело. Она призывно раскрыла губы. Каттер поспешно стащил с себя брюки, а с нее — платье, и она почувствовала на себе его нагое тело.
Чейенн дышала так же горячо и прерывисто, как и он. Пальцы ее цеплялись за его плечи, притягивая как можно ближе к себе. Она так его желала! Так боялась темноты и ночного одиночества! И ночных кошмаров, вселяющих ужас! Он любит...
Нет! Нет! Ею движет не любовь, а лишь страх и горькая необходимость в Каттере.
Да как она смеет позволять себе такое? С ним? Сейчас?
— Чего ты испугалась? — откидываясь назад, спросил он хриплым от вожделения голосом.
Чего она испугалась?
Тебя. Того, что происходит между ними. И вообще всего.
Чейенн охватила дрожь, с которой она не могла справиться. И вымолвить она ничего не могла.
Но он понял и без слов.
— Все хорошо, — шепнул Каттер.
Нет! Не хорошо!
— Все хорошо, — повторил он, отодвинулся от нее и высвободил ее ноги. Чейенн, не глядя в его сторону, схватила свою одежду и бросилась вон из комнаты.
Но когда она очутилась в тиши и уединении своей спальни, ей сразу стало недоставать Каттера. А уж как бился ее пульс!
Она приняла душ и надела другое платье, не переставая думать о том, что Каттер в этом доме воспринимается иначе, не так, как Мартин. Пусть она сожалеет о том, что чуть было не произошло между ними, и опасается повторения, он все же как будто часть ее. За все годы замужества у них с Мартином никогда не было такой близости. И такого безграничного желания, не знающего стыда.
Каттер играет в ее жизни большую роль, чем ей хотелось бы. В этот ужасный час он не меньше ее страдает из-за их сына. Единственный, кроме нее. Не все его методы ей по душе, но как трогает его заботливость и нежность!
Конечно, он довольно легко пробьет все искусно возведенные ею линии обороны. Но ведь только благодаря ему она еще не утратила остатки разума. А уж когда все кончится, Каттер, которого она так старалась ненавидеть все эти годы, возьмет свое.
Он победит, а значит, она проиграет.
Глава пятаяКаттер Лорд на собственной шкуре испытал, что вести честную игру с преступниками очень трудно.
Он прекрасно знал, кто похитил Джереми. И не он один. Знали многие. Но когда его люди, прочесывая улицы города, расспрашивали горожан, все в ответ лишь пожимали плечами.
Второй день похищения близился к концу, последний срок выкупа был не за горами, и Каттер понял, что ему следует изменить свою тактику.
Вот уже больше десяти лет он вел дела в самых опасных точках мира, и неизменно с успехом.
Платить затребованный выкуп за похищенного, Каттер знал твердо, последнее дело. Похитители обычно берут деньги, а свою жертву во избежание опознания убивают.
Однажды Каттер заплатил выкуп. Это была большая оплошность. И тогда он дал себе клятву больше никогда выкупов не платить.
Но говорить об этом Чейенн никак нельзя. Она не поверит его опыту и не поймет аргументов, заставляющих Каттера обратиться к новым методам воздействия на злодеев. Она ему в этом не помощница.
Если Каттер в самое ближайшее время не обнаружит Джереми, он переходит в контратаку. И уж заставит злодея попотеть!
Будучи бизнесменом международного масштаба, Каттер хорошо представлял себе, что границы между государствами далеко не так точны, как обозначающие их черные линии на географических картах. Культурные традиции, нравственные устои и юридические законы перехлестывают их и смешиваются.
Богачи, знающие, как использовать законы соседних государств в ущерб им, и махинаторы, умеющие удовлетворять преступные потребности и финансовые нужды своих соседей, могут стать сказочно богатыми.
Подобные личности со временем достигают невиданного могущества. Такого могущества, что им под силу покупать законодателей той или иной страны и становиться всесильными богами, мнящими себя выше законов.
Таким богачом, считающим себя богом, для которого закон не писан, был Хосе Эрнандо. Богатством и могуществом Хосе превосходил многих президентов. Он покупал и продавал американских политических деятелей, послов, кардиналов и, конечно же, женщин. Эрнандо говорил на трех языках, участвовал в мотогонках в Европе, ухаживал за звездами кино. Каждый раз, бросая женщину, он исполнял ее самое сокровенное желание. В редкие минуты отдыха он любил два занятия: охотиться на крупную дичь и играть в шахматы со своей единственной дочерью.
Ранчо, банки, телевидение и недвижимость приносили ему миллионные доходы, но еще больше давал незаконный бизнес.
Эрнандо был сказочно богат. И находил выгодное применение своим деньгам — ссужал их под невиданные проценты оступившимся бизнесменам по обе стороны границы. Таким образом он напал на Мартина, когда дела последнего покатились под гору.
Ознакомившись с делами брата, Каттер узнал, что Хосе стал партнером Мартина после невероятного взлета Лорда-младшего, о котором трубили все газеты. Поначалу дела Мартина действительно с небывалой быстротой достигли бурного расцвета. Окрыленный успехом, он наделал массу долгов и жил не по средствам. И тут экономику Техаса потряс кризис. Мартин не смог расплатиться с банкирами и потерял бы все до последнего цента, если бы Эрнандо не поддержал своими грязными деньгами затеянное Лордом-младшим строительство жилых комплексов и учрежденческих зданий. Большие суммы денег были вложены и в импортно-экспортные операции Мартина.
Все шло гладко до поры до времени, пока Мартина не занесло. Эрнандо отказал ему в кредите и потребовал погашения задолженности. Его примеру последовали банкиры. Вот тогда-то Мартин и обратился к Каттеру с мольбой дать ему право распоряжаться причитающейся долей отцовского наследства.
Каттер отказался. Когда выяснилось, что ставкой была жизнь Мартина, было уже поздно.
Каттер никогда не простит себе проявленного тогда ослиного упрямства. Он частично виноват в смерти Мартина и похищении Джереми.
