звук сожаления.
— А вот и не прощу, — обиженно заявила Эя и, задрав кверху нос, громко озвучила королевский Указ: велю подземным селекционерам сделать так, чтобы корни этой «хреновины» повсюду прорастали из земли наружу и торчали посреди людских огородов!
— Ну, вы, и стерва, Ваше Величество, — разочарованно покивал головой Демидов. — Из-за высказанного пьяным мужиком мнения вы готовы срывать злость на невиновных людях? А, может, у вас пресловутое ПМС? Тогда, тем более, не стоит горячиться и отложить свою «кровную месть» на несколько дней.
— Твой заплетающийся язык тебя точно до добра не доведёт, а толкнёт тебя под колёса этого поезда, — предсказала королева гостю такую же скорую, как и метрополитен, смерть, гневно сверкая глазами.
— Поддерживаю вас, Ваше Величество, — подключился к диалогу сидевший напротив седой гном, терпеливо ожидающий, когда гость вернёт ему серебряный стаканчик. — Только я бы не стал пачкать евонной кровью колёса нашего, благоухающего чистотой, поезда, а зарядил бы его в вулканическую пушку, чтобы он побывал в самом сердце интересующего его объекта и посмотрел на разрушающую мощь нашего оружия изнутри, так сказать, из самого эпицентра взрыва.
— Хочу вам напомнить, что я спустился под землю, чтобы найти пути, ведущие к вечному перемирию, а не найти здесь вечный покой, — моментально протрезвев, кинулся «склеивать» только что разбитую чашу своей жизни, Демидов, пытаясь спасти свою «шкуру». — А ваши угрозы мне говорят о том, что вы специально опоили меня дурманящим зельем, чтобы вынудить меня случайно обронить оскорбительное слово и, посчитав моё поведение недостойным звания «переговорщик», коварно убить меня по надуманному поводу. И где же, милостивая государыня, ваша хвалёная дипломатия, которой вы, недавно, кичились перед Верном в тот момент, когда он предлагал бабахнуть из пушек по моему дому? Куда подевалась ваша, доставшаяся вам от природы, девичья доброта? А я вам скажу, куда. Она испарилась, как только на вашу очаровательную, легкомысленную головку водрузили этот тяжёлый груз ответственности в виде золотой короны. Власть испортила Вас, и ваше доброе детское сердце стало позолоченным, чёрствым, взрослым и холодным. Вот король Таг, имея такую же власть, говорил со мной, как с равным. Он был сдержанней и никогда не позволил бы себе такого обращения с переговорщиком.
— С чего ты взял, что он был сдержанным? — вспылил седой гном, и его белая борода резко «нахохлилась». — С того, что однажды поговорил с ним пять минут? А ты в курсе того, что он мог за такие слова, запросто, прикончить на месте даже родную мать, не то, что какого-то облезлого переговорщика? Будучи ещё подростком, он хладнокровно вырвал язык у гадюки за то, что она на него шипела. А в зрелом возрасте приказал придворному лекарю зашить жене гениталии и выдворить её из дворца лишь только за то, что она имела неосторожность назвать его «рогатым козлом», во время их бытовой ссоры. Не знаю какое решение примет королева, но король Таг, за «стерву» и «пмс», порвал бы тебя на части, а из полученных частей сложил бы слово «ХАМ».
— Не нервничай, Тильд. Королева примет взвешенное решение. В обидных словах нашего гостя, как ни странно, но есть и доля правды. Раз уж это мы его пригласили к себе в дом, значит, нам нужно быть действительно немного снисходительнее к его громким заявлениям, — остудила королева пыл брызгающего слюнями Тильда и, повернувшись вполоборота к Демидову, нравоучительно произнесла: — Но и ты, чувствуя себя «как дома», не забывай, что ты в гостях. Правила хорошего тона распространяются на всех, а не только на хозяев. И пока мы не подрались, предлагаю выпить «мировую» на брудершафт. Тильд, принеси-ка и нам с тобой по чарке.
Седой гном, шлёпнув с досады по коленям, спрыгнул со своего места и, мысленно жалуясь на свою плебейскую судьбу, совершил очередной «рейс» к сундучку.
Вернувшись, Тильд разлил водку по серебряным стаканчикам и, поставив бутыль на пол под сидение, стал ждать от своей королевы тост.
— Ну, давайте выпьем за мир на земле и под землёй! — торжественно пожелала всем «слоям населения», Эя, и, переплетясь руками с «собутыльниками», пригубила из своего стакана.
Седой гном ловким и натренированным движением опрокинул в себя предназначенную ему порцию горячительного напитка и, не морщась, занюхал выпитое корешком «свекрови».
Акинфию понравился «залповый» способ приёма водки вовнутрь, которым в совершенстве владел Тильд, и, чтобы избежать медленного обжигающего проглатывания, в точности повторил за седым гномом питейную «процедуру».
— А куда делся ваш прежний король Таг? Неужто вы его свергли? — задержав дыхание, сдавленным голосом спросил Демидов, шевеля поднесённым к носу пучком корней, словно усами.
— Не-е-е-т, что ты! — отмахнулась стаканом от нового «брата» королева. — Он был достойнейшим лидером нашего народа. Мы его любили и почитали до последнего дня его правления. А когда он, одновременно, покинул от старости этот мир и свой трон, его место удостоилась чести занять я.
— Ты была его официальной женой, на момент смерти? — на миг, позабыв, после выпитого «брудершафта», о королевском титуле собеседницы, по-дружески спросил Эю, Акинфий, непроизвольно перейдя на «ты».
— Нет, — коротко ответила королева, не обращая никакого внимания на нарушение гостем разговорного этикета.
— Дочерью? — предпринял ещё одну попытку угадать причину столь высокого назначения Демидов, делая упор на её родственную связь с королём.
Эя вновь отрицательно помотала головой.
— А почему тогда трон достался именно тебе? — опасаясь дойти в своих гаданиях до статуса «любовница», напрямую задал вопрос Акинфий, краем глаза наблюдая за реакцией Тильда.
— В подземном мире королевский титул не передаётся по наследству родственникам и, тем более, любовницам, — прояснила ситуацию королева, прочитав, «написанные на лбу» Демидова, пошлые мысли. — У нас королём может стать любой гном, которого избирают не путём голосования за его предвыборные обещания, а за его реальные дела. Чем больше, тот или иной, гном совершил добрых и полезных для общества дел, тот больше всех и достоин быть королём. Как видишь, всё намного проще и справедливее, чем у вас на земле.
— Значит, у тебя было больше заслуг перед твоим народом, чем у других? — немного сомневаясь, поинтересовался Акинфий, образно кладя на чаши политических весов молодую девушку и седого, мудрого Тильда со всеми его научными открытиями.
— Да, — нескромно, но, видимо, объективно призналась Эя, кокетливо вздохнув. — Особенно король Таг и мой великий народ ценили мои дипломатические качества. Они-то и стали моим решающим преимуществом над агрессивной и воинственной манерой правления, которую предлагал второй кандидат на королевский титул.
— Это, случайно, не Верн был вторым кандидатом? — осторожно произнёс Демидов, с опаской заглядывая Эе в глаза.
— Да, это он. Как ты догадался?
