штандартами, барабанами, гобоями и впереди батальонов с горсткой офицеры на конях. Точно фильм про второго терминатора им показали в клубе на днях. Бам в него из дробовика, а образовавшаяся дырка в половину груди зарастает сразу, и неистребимая прусская пехота прёт дальше.
Князь Багратион, который сейчас командовал выведенными в отдельную команду тремя десятками егерей с длинноствольными штуцерами и пулелейками под пулю Петерса, получил от Брехта команду, и не дожидаясь пока пехота рванётся в самоубийственный штыковой бой, посмотрев на Брехта и получив кивок, взмахнул рукой. Для этих штуцеров Иван Яковлевич и специальные сошки разработал — треногу такую, как у теодолита, что всякие строители в будущем применять будут. С неё гораздо лучше получается, устойчивей конструкция.
Бабах. Расстояние примерно пятьсот шагов между передними рядами противников, и мемельцы, увидев облачка дыма, даже улыбнуться успели, дескать русские Иваны опрудились от страха и бьют их пищалей от страха, ясно же, что пули не долетят. Долетели. И несколько офицеров, гарцующих перед своими батальонами на коняшках, попадали в грязь. Стреляли не для того, чтобы нанести непоправимый урон пруссакам. Стреляли, чтобы дать попрактиковаться снайперам. Поверить в свои силы бойцам надо. Опыта опять же набраться. Им скоро отправляться на Кавказ. Надир уже несколько раз присылал посланцев. Хочет, чтобы русские ушли за Куру без боя и за это он согласен с Портой вместе с гяурами повоевать. Наивный кызылбашский юноша. Чем всё это закончится Брехт отлично знал, и генерал-аншеф Василий Яковлевич Левашов, командующий русскими войсками на Кавказе, в том числе и Низовым корпусом, получил приказ тянуть время. Обещать, задабривать подарками и говорить, что из Риги должен приехать на переговоры сам герцог Бирон. Там, мол, в России все в принципе согласны, только боятся лицо потерять, вот и тянут немного время. Опять же войнушка там только закончилась победоносная, нужно захваченные земли освоить и к войне с турками подготовиться.
От своей затеи просто пристрелить Надира и восстановить в Иране законную слабую власть в лице Тахмаспа II Иван Яковлевич и не думал отказываться. Снайпера тренируются, винтовки делаются всё более длинноствольные, а Александр Багратион спит и видит, как своего мучителя угрохает.
Снайпера стащили с треноги штуцера и стали перезаряжать, а в это время рявкнули русские орудия. При этом стреляли шрапнелью не только двухпудовые Единороги, но и шестнадцатифунтовые. Для них тоже немного шрапнельных гранат изготовили. Понятно, что восемь килограмм и тридцать два — это разные по мощности гранаты, но раз нет других, не успели отлить новые, то быстрее немного гранат изготовить, чем ждать пока орудия отольют, обработают и отстреляют, мало ли где скрытая трещина замаскировалась.
Бабах. Вся русская армия окуталась дымом. Бабах. Через две минуты по орущим немцам прилетело снова. При такой плотности огня и плотности построившихся в каре пруссаков там ужас ужасный настал. Третий залп делали уже вслед бегущей толпе, которая даже ружья побросала. У ворот, через которые мемельцы только что выходили стройными рядами, началась давка и наводчики не преминули этим воспользоваться, четвёртый залп был направлен именно туда. Взрывающиеся на высоте около тридцати метров над землёй гранаты высвобождали двухсантиметровые свинцовые шарики, которые разлетаясь убивали и ранили пруссаков сонями. В воротах не просто пробка образовалась сразу, а настоящая баррикада из мертвых и раненых. А люди лезли на эту гору из человеческих тел и лезли.
Бабах. Теперь из малокалиберных полковых пушек ударили по тем, кто думал, что они умнее других и бросились на восток в предместья. Здесь обычные картечные гранаты. И калибр игрушечный. Чуть больше тех гранат, что гренадеры вручную кидают, но бежали сотни обезумевших людей плотной толпой и даже эти маленькие гранатки собирали обильную жатву.
Да! Мать её! На самом деле артиллерия — бог войны. Злой бог.
Событие пятнадцатое
Я стреляю по цели, как будто вручную вбиваю пули.
Рене Фонк
— Отставить стрельбу! Отставить! Густав! Александр! Семён Андреевич! Отставить, сказал. Остановите этих упырей! — даже горло сорвал. И плюнув, отвернулся от всего этого.
Пока вестовые добрались до всех батарей, пока выяснили, что у некоторых уже заряжены орудия — не пропадать же добру. В общем, от того момента, как Иван Яковлевич решил прекратить избиение пруссаков, до того, как геноцид прекратился, чуть не четверть часа прошла. Рявкали огромные Единороги, бухали шестнадцатидюймовки и подтявкивали мелкие полковые орудия. А ещё и забыл он вовремя Багратиона остановить и пусть редко совсем, но отправляли пули Петерса в солдат и офицеров мемельского гарнизона снайпера сводной команды. Раз семь точно успели выстрелить, и если учесть, что на то они и снайпера, чтобы не сильно мазать, то человек сто — сто пятьдесят в Валхалу отправили. Вон над головами полоска опыта насколько удлинилась. Грустные шутки в голову лезут что-то в последнее время, должно быть устал воевать. Третью жизнь смерти сеет, десятками, сотнями и тысячами даже, вот как сейчас людей убивает. И ведь ничего эти солдатики ему не сделали. Вышли защищать свой город, семьи свои.
Рычание орудий прекратилось. Лучше не стало. Со стороны города несся гул. Всё же пятьсот шагов — это прилично, и отдельных голосов не слышно. Потому, стоны и крики раненых слились в общий надрывный какой-то гул.
— Их правнуки не придут на нашу землю, не выстроят кольцо блокады вокруг Ленинграда и не погибнет более миллиона мирных жителей. Соберись. Пруссаки — вечные и непримиримые враги. Чтобы сделать их не врагами, а друзьями есть только один способ. Нужно чтобы все немцы были в составе Российской империи. Все. И тогда даже англичанка против такой силы гадить не сможет. Опасно гадить против ветра. А уж против сильного ветра и вовсе не стоит. — Сам себя всегда уговоришь. Всегда правильные аргументы найдёшь.
— Князь. Твои бойцы по офицерам стреляли, знают, где они примерно находились. Разбей на пятёрки, пусть пройдутся по тем местам. Нужен живой офицер, чтобы допросить. Нужно же понять, кто там у них сейчас главный, с кем переговоры о сдаче города вести.
Глава 6
Событие шестнадцатое
Успех — это способность переходить от одной неудачи к другой без потери энтузиазма.
Уинстон Черчилль.
Победа любит подготовку (старание, заботу).
Amat victoria curam.
Латинские пословицы и поговорки
Мемель комендант с городским советом сдали без боя. В смысле, не закрыли ворота, и не стали со стен штурмующие русские полки обстреливать и кипятком их поливать. Иван Яковлевич нашёл
