может только светлый маг или светлый целитель.
Животик мой округлился и уже торчит, много сплю, много ем. Показывать в своем родном гнезде меня пока мужья не собираются, не своему семейству ни друзьям, они вообще собираются меня держать в этих пещерах, наивные. На мои вопросы о причине моего затворничества отвечают скупо, боятся, что со мной может случится беда.
— Настена пойми, у нашей расы нет понимания любовь, сострадание и вся та ересь о чувствах, что есть у вас людей. Навредить тебе и детям это стратегически правильно, так можно надавить на нас, к тому же мы с тобой разговаривали про твою энергию и твои таланты, найдется много желающих использовать тебя как батарейку и… — Лехш в очередной раз объясняет мне что выходить на долго на улицу и уезжать в путешествия нельзя, а я ни чего не слышу после слов о том что все чувства это ересь!
— Почему ересь?! — громко рычу я — ты что меня не любишь!? А Шерху с Молом тоже на меня плевать?! Я что просто инкубатор?! — вскакиваю из-за шахматного стола. Убегаю в оранжерею, да у меня есть огромная пещера, где мне создали оранжерею с разными цветами, там есть деревья с фруктами, кусты с орехами, все благодаря магии. Мне устроили тут беседку, оплетённую розами.
— Малышка — Лехш стоит за кустом роз, он прекрасно знает где я, на своем любимом месте — беседки из сплетённых кустов цветов, знает, что мне надо пару минут чтоб успокоить свою злость, поэтому не подходит пока. — Малышка мы арахниды не знаем, что такое любовь, привязанность, у нас есть самка, есть потомство. Но ты у нас особенная, мы очень боимся тебя потерять, а потомство для нас важней нашей жизни, мы умрем за тебя, умрем без тебя — разве слово любовь может охватить все эти действия? — этот дипломатический хитрый арахнид уже взял меня на руки и усадил к себе на колени, прижал и гладил мои волосы. — ты очень красивая, мы с братьями повидали много женщин, разных рас, но ни у кого не было светлой души как у тебя, не было красоты как у тебя, ну все перестань лить слезы, вон всю рубашку мне уже намочила, и сама вся мокрая. — вытирает мои щеки, целует мокрые губы, его рука уже блуждает по моему телу, немного задерживаясь на животе, бессовестно лезет мне в трусики и гладит все лоно, палец находит клитор и начинает его теребить, губы мои в покои не оставляет. Урчит.
— ааа… — я стону ему рот и кончаю, Лехш чуть отстраняется от моего лица, улыбается гад такой, руку от клитора не убирает
— хитрюга, развела сырость, а сама кончила за пару минут — улыбается, зацеловывая мне шейку, покусывает и зализывает укусы, так хорошо.
— больше не спрашивай любим мы тебя или нет, поняла меня? — строго без улыбки спрашивает меня. Насупливаюсь снова и губы надуваю, но послушно киваю — умничка — целует в губы, а сам уже несет меня по ходу в свою пыточную, это пещеру сексуальных пыток я так называю, сейчас будет меня до сквирта доводить гад озабоченный! Вот только улыбаюсь я и волосы золотом светится начинаю, эх вот так и выдаю себя, Лехш смеется прижимает крепче к своей груди и ускоряет шаг.
13
Как старший и сильнейший из братьев я чувствую её первый. Понимание кто сейчас стоит перед нашей огромной кроватью, накрывает волной негодования и страха за Настю.
— Черная смерть! Что? Как?… Как ты смогла пройти охранную паутину? — я, вскакивая с кровати, малышка спит в объятиях Мола, он опять ревнивец её под себя подмял так и уснул, прижимая её как игрушку к себя.
— Шерх, здравствуй. — молчит, осматривая гнездо, по нашей матери никогда нельзя понять, что она думает — у вас очень много энергии, светлой энергии. Почему до сих пор вы не в родном гнезде на нашей планете? И где этот аккумулятор что выдает столько светлой, чистой, сладкой энергии?
Перед материю нельзя показывать растерянность или страх, она одна из самых чистокровных самок нашего вида — только сила и жестокость могут помочь с ней разговаривать.
— Отвечай Шерх — спокойно повторяет она, душит меня ментально, думает подавить как обычно.
— Ты вошла без приглашения, ты в чужом гнезде, здесь ты не главная, ты самка и задавать вопросы буду я. — собираю вокруг себя тьму, да мама я твой сын и тебе придется сейчас склонить голову, Настя усилила меня в разы, в отличии от всех арахнидов мы с братьями пропускали свет нашей девочки через себя и росли как магически так и ментально, свет нас не сжег, ведь мы избранные Насти — хотя должен был, сейчас я на много сильней ни только матери но и отца. Мы не хотели афишировать свою силу, чтоб не подставлять нашу малышку. Королева мать отшатывается на пол шага, но не падает на колени — все-таки она очень сильна.
— Повторяю вопрос как ты вошла? — я слегка придавливаю ее тьмой, ей тяжело и этот удар держать не падая на колени, она злится, пытается трансформироваться в арахну, вот не угомоненная, не может смириться с сильнейшем, отец единственный смог её подмять под себя, и благодаря своему яду, что отец смог усвоить своим существом, она теперь не может его убить или подавить ментально.
— Мама… — зову я, вдруг поможет и она успокоится, мы никогда так ее не звали, никто из пауков не зовет своих матерей просто мамами, это считается проявлением слабости. Она вздрагивает, глаза её наполняются чернотой.
— Сопляк! — шипит она и, к моему удивлению, выпускает своего монстра, да зря я ее пожалел, нужно сразу ее было усыплять и укутывать в кокон. Передо мной изящная арахна, утончённые лапы, голова — туловище хищно угловатое и будто слабое на вид, это обманчивое мнение. Черная смерть очень сильна и опасна.
Братья не проснуться, знаю, она морок наложила на них, меня не смогла усыпить — все-таки я старший ее сын, просто не подействовала ее тьма на меня. Придавливаю ее своей тьмой как мухобойкой — сама напросилась. Паучиха распластывается на полу, взрывая землю под собой, нужно потом быстро все исправить — чтоб Настя не увидела, а то она сейчас такая плаксивая стала. В груди теплеет пока думаю о своей девочки, наше родное гнездо на родной планете никогда не сможет нас принять, жаль. Ментально вынимаю из матери причины, по которым она пришла
