свой срок. Пока вокруг нее суетились соседки, крестьянин вышел во двор.
- Эй, - спросил он, - обещал же появиться, где же ты?
- Давно здесь стою, - отозвался Сумеречный Человек, - неужели ты мне рад?
- Еще как! – ответил крестьянин, - Мы с женой бедняки, но уж одного-то ребенка смогли бы прокормить, а их у нас, видишь ли, родилось сразу двое. Мальчишки – как две горошины из одного стручка, не отличишь друг от друга. Так что, заберешь у меня одного?
- Не потому, что ты попросил, а потому, что я обещал, - ответил Сумеречный Человек и пропал. Вместе с ним пропал и один из новорожденных мальчиков. Жена крестьянина горевала, соседки быстро разбили глиняный таз, в котором обмывали новорожденных, и выкинули осколки за печку – чтобы украденный сын не вернулся подменышем. Оставшегося сына крестьянин с женой окрестили Джеро.
Когда Джеро было года три, он играл во дворе и вдруг раскричался так, что мать вышла посмотреть.
- Что случилось, сынок? – спросила она.
- Он нечестно играет! – кричал Джеро, показывая на свою тень. – Он бегает быстрее меня!
Мать хотела посмеяться, но увидела, что пока Джеро размахивает руками, тень совсем не шевелится. Женщина побледнела, подхватила сына на руки и унесла в дом. После этого его выпускали на улицу только когда небо было затянуто облаками, а такое в тех краях случалось часто. А потом Джеро и вовсе забыл, что когда-то играл со своей тенью.
Джеро подрос еще, было ему четырнадцать, и как-то мать попросила его натаскать воды из родника. С полными ведрами надо было подниматься из оврага, Джеро полдня проходил, рук не чувствовал, и под конец сказал матери:
- Вот бы мне брата в помощь! Вдвое быстрее управились бы!
Мать дала ему подзатыльник, а потом расплакалась.
На следующий день Джеро отправился в лес за хворостом. Он шел, шел и вдруг услышал смех. Вышел на поляну и увидел эуринду. Она сидела на старом пне и хохотала, а ее волосы шевелились без ветра, ноги плясали без музыки.
- Здравствуй, Джеро, - сказала она, - наконец-то ты пришел помочь мне.
Джеро увидел, что край ее платья защемило, а так как платье у эуринды одно на всю жизнь, растёт и меняется вместе с ней, оторвать подол она никак не могла. Джеро вставил клин, ударил по нему топором, пень охнул и разошелся.
- Почему ты смеялась? – спросил Джеро, помогая эуринде расправить платье.
- Ну не плакать же, - ответила она. – Ты мне помог, проси, чего хочешь.
- Я хочу, чтобы моя мать больше не плакала и не печалилась. Или хочу знать, что надо сделать для этого.
- Тоже мне, загадка, - сказал эуринда, - приведи ей второго сына, и не будет старой печали.
- Где же я его найду?
- Это уже другой вопрос, - сказала эуринда и убежала плясать в лесу.
И вот Джеро пошел с отцом за дровами в лес. Они подошли к поляне со старым пнем, и Джеро закричал:
- Отец, смотри! Там блестит что-то – золото, может?
- Ну-ка я посмотрю, - сказал крестьянин и протянул руку. Тут Джеро ударил топором по клину, тот выскочил, и руку крестьянину защемило.
- Сын, помоги мне! – закричал он.
- Пальцем не пошевелю, пока не скажешь, где мой брат, - ответил Джеро.
Крестьянин долго юлил, но когда понял, что так и оставаться ему в лесу, рассказал, как все было.
- Где мне найти Сумеречного человека? – спросил Джеро.
- Там, где и всю нечисть – за печкой, - ответил крестьянин и сплюнул. – Теперь отпустишь?
Джеро, как и обещал, снова вбил клин, и, не оборачиваясь, отправился домой. Там он положил в заплечный мешок краюху хлеба и кусок медовых сот, обнял мать, а потом разбежался и прыгнул за печку.
Он очнулся на берегу подземной реки, которая вместо воды была наполнена глиняными черепками. Все они двигались в одном направлении, тихо постукивая друг о друга, и Джеро пошел за ними.
Он миновал несколько изгибов реки и за одним из поворотов увидел, что на берегу сидит старик и вертит гончарный круг. С круга то и дело спрыгивали какие-то мелкие зверьки и убегали прочь. Иногда зверюшки побольше догоняли тех, что поменьше, кидались на них, обвивались вокруг, и, так как глина, из которой их сделали, была еще сырой, давили их, съедали, а сами тут же вырастали. На глазах у Джеро существо, похожее на кошку, погналось за маленькой ящерицей, оторвало у нее лапу и принялось жевать. Джеро стало жаль зверушку, он наклонился и взял ящерицу на ладонь.
- Доброго дня, дедушка, - поздоровался он со стариком.
- Здесь не бывает ни дня, ни ночи, - ответил тот. – Зачем ты сюда пришел?
Джеро рассказал, что ищет брата.
- Я не слышал о таком, - сказал старик. - Иди дальше по течению, оно выведет тебя наверх. Там есть дорога в закатную сторону. Пойдешь по ней - увидишь хижину, там живет моя сестра, она тебе поможет.
Джеро поблагодарил его и пошел вдоль реки. На плече у него так и осталась сидеть глиняная ящерка; было жаль ее сгонять, ведь на трех ногах она бы далеко не убежала.
Вместе с рекой он покинул пещеру и оказался на равнине. В воздухе висела красноватая пыль, так что он снял с головы платок и перевязал его, прикрыв рот и нос. Солнце клонилось на закат, и Джеро пошел в ту же сторону.
Он шел долго, а солнце все так же висело над самым краем земли, и не желало опускаться. Он понял, что в этих краях никогда, должно быть, не видели ни ночи, ни рассвета.
Наконец он увидел хижину под соломенной крышей. У порога сидела старушка и выкладывала узоры из черепков.
- Доброго дня, бабушка, - поздоровался Джеро. - Привет вам от брата.
- Неужели он еще жив? - спросила старушка, не поднимая головы. - Хорошие вести, спасибо. А что же ты тут делаешь?
Джеро рассказал ей всю историю. Старушка подняла на него прозрачные глаза и вздохнула.
-
