Я пытаюсь подняться, видя, как засранец вот-вот попытается на меня забраться.
– Не смей перечить члену королевской династии, дрянь! – теперь пощёчину отвешивает уже он. Делает это с такой силы, что я чуть не теряю сознание. Как будто это никакая не постановка. Как будто я настоящая рабыня, а он настоящий наследник королевства.
Мне становится плохо. С каждым вздохом дышать всё труднее и труднее. И тут мне прилетает вторая пощёчина. Я больше не в силах сопротивляться. После второго удара я отключаюсь.
Глава 12.
Кристоф.
Я забираюсь на эту дрянь, уже собираюсь снять штаны, тянусь к поясу под довольные аплодисменты грёбаного писаки. Нравится, дружок? Мне тоже нравится. Посмотрим, понравится ли тебе то, что будет дальше.
Приспускаю штаны, как вдруг понимаю, что девка не шевелиться. Хорошо отыгрывает? Или что? Опускаюсь ниже, прислушиваюсь, щупаю пуль. Вроде есть.
– Эй, – шёпотом окликаю я. – Мать твою! А ну вставай! – продолжаю шептать я. Осматриваюсь. Вижу, что писака и его окружение начинают что-то подозревать. Поворачиваюсь обратно к девке. Её глаза раскрываются, как в каком-нибудь фильме ужасов. Как будто она, блин, оживший мертвец.
– Ну ты и напугала… – не успеваю договорить, как чувствую острую боль в районе своего достоинства. Съёживаю лицо, скатываюсь в бок. Мало того, что мне ужасно больно, так ещё и эта дрянь толкает меня подальше. И вот он я – лежу на полу, схватившись за брюки, прикрывая своё главное достоинство, корчусь в предсмертных муках и пытаюсь хоть как-то отстоять своё достоинство, выплёвывая нечленораздельные звуки.
– Кажется, это уже перебор, – констатирует кто-то в стороне.
– Такого не было в сценарии, – звучит ещё одно осуждение.
Конечно, мать твою, не было! Потому что нужно думать, кого вы берёте на роль!
Кое-как преодолев самый острый приступ боли, пытаюсь подняться. Встаю, всё ещё держась за пах. Все смотрят на меня. Надо же было так облажаться! Твою мать! Вот ведь стерва!
Подхожу к Майку в немного согнутом и говорю ему:
– В следующий раз я требую, чтобы всех моих партнёров проверяли на психическое здоровье.
– Не хочу показаться грубым, Крис, – отвечает он, – но ты ведь сам заслужил.
Я не могу отвесить ему подзатыльник, но вот посмотреть на него так, чтобы он испугался, могу. Жаль только, что, кажется, что он совсем не боится. Увидел мою слабость? Что, теперь тоже будешь бить меня по яйцам? Мудаки! Вокруг один мудаки!
– С вами всё в порядке? – интересуется подошедший помощник режиссёра. – Может, скорую?
– Не надо скорой, – отмахиваюсь я.
– Я думаю, это перебор, – говорит помощник режиссёра. – Девушка явно перегнула.
Я киваю. Только вот мой собственный менеджер словно специально пытается меня принизить.
– Всего лишь рабочий процесс, – говорит он. – Они уже пару раз отыгрывали эту сцену, поэтому в этом нет ничего страшного. Кристоф сам согласился на такую жертву. Просто мой клиент очень трепетно относится к вхождению в роль. Ему было необходимо ощутить те чувства, что чувствовал персонаж книги по отношению к той девушке, которую освободил, а она, вместо благодарности, можно сказать плюнула ему в лицо. Вы же понимаете, что для наследника целого королевства, пусть даже фантастического, это было бы по-настоящему чем-то в крайне степени возмутительным. И, так как, Кристоф и все мы живём в другое время, нам чужды эти королевские нюансы, обычное оскорбление не действует на нас так же сильно, как какое-нибудь сильное увечье. Понимаете? Кристоф и вовсе хотел, чтобы девушка избила его чем-нибудь тяжёлым, но я остановил своего клиента, заявив, что вот это будет уже действительно перебор.
– Ох, какие жертвы, – охает писака, услышавший бред Майка, – я ценю ваше стремление стать как можно ближе к персонажам моей истории, но совершенно не хотел бы, чтобы вы страдали в процессе съёмок. Ваши методы слишком эксцентричны. Мне кажется, это перебор. Надеюсь, в дальнейшем вы будете придерживаться чего-то более безопасного.
Я смотрю на писаку, смотрю на Майка, смотрю на девку, что отошла в сторону, сложила руки на груди и сейчас смеётся, прикрывая рот ладонью. Смотрю на них всех и думаю – да вы чё, черти, охерели?! Снова бросаю взгляд на писаку и вижу, что он до сих пор ждёт ответа. Благо боль почти прошла. Я могу выдохнуть и выпрямиться.
– Это… – «Дерьмо какое-то» проносится в голове. – Это… – «Идиотизм!». – Всё это… – «Всё это можете засунуть себе в задницу, вместе со своим тупым фильмом и своей тупой актриской! Как можно работать с этой ненормальной?!» – Конечно, – наконец говорю я. – Конечно, я поговорю с партнёршей, скажу, что мы больше не будем использовать подобные методы.
Я подхожу ближе к девке. Она напрягается. Выпрямляет руки. Подхожу к ней сбоку и обнимаю, кладу руку на плечо.
– Так что, – говорю я, – девушка принята?
Опускаю руку ниже, на талию. Она пытается вцепиться в руку, но так, чтобы никто не увидел. Не хочет афишировать наши «идеальные» отношения. Чувствую, как у неё получается схватиться за мои пальцы, но у бедняжки никак не получается убрать мою ладонь. Старается изо всех сил. Старайся, дорогуша. Скоро тебе придётся стараться в другом месте. Я довольно лыблюсь на неё. Она – поджав губы, всё ещё пытается убрать руки с талии.
– Да! – говорит писака. – Думаю, ни у кого нет возражений, – он смотрит на помощника режиссёра.
Тот пожимает плечами.
– Вам виднее, – говорит он.
– Прекрасно, прекрасно, – довольно кивает писака.
Моя рука скользит ещё ниже. Ладонь опускается прямо к заднице. М-мм, какая сочная. Такая аккуратная и такая приятная.
– Ой! – внезапно восклицает девка. – Ой-ой! – она хватается за живот.
Я машинально убираю руку.
– Что такое? – спрашиваю я. Никогда ещё не был так участлив с вредными стервами.
Она выпрямляется так же неожиданно, как только что начала загибаться.
– Всё хорошо. Просто что-то в животе кольнуло.
Улыбается. Довольная тем, что перехитрила меня. Вот же сучка. С каждым днём она бесит меня всё сильнее и сильнее. Но с каждым днём мне становится всё интереснее и интереснее. Неглупая малышка.
– Может тогда вам надо в скорую? – спрашивает помощник режиссёра.
– Да нет, – с милой улыбочкой отмахивается она.
Я снова пытаюсь положить руку на талию, но тут же получаю подошвой по ноге. Закрываю глаза, пытаясь не показывать, как мне больно. Пытаюсь не закричать от грёбаной боли. Пальцы горят. Но я держусь. Будь мы сейчас один на один, я бы показал этой дряни, как нужно вести себя с настоящим мужчиной.
Девка отстраняется, подходит к Майку и что-то шепчет ему на ухо. Они мило переглядываются. Майк отвечает её. Они начинают тихо посмеиваться, глядя на меня. Что, смешно вам, твари?! Майк, грёбаный предатель! Унижает меня перед всеми, чтобы заступиться за какой-то девку, которую видит впервые в жизни? Неужто решил подкатить к ней, Майк? Не думаешь ли ты, что сможешь увести девушку у меня из-под носа? Ну уж нет, Майк, она моя. Я занял эту красотку. Я добился её участия в фильме. И пока я не наиграюсь с ней, пока не использую все её скрытые функции, можешь даже не думать о ней. Что такое? Они снова перешёптываются и смеются. Воркуют, как паршивые голубки. Какого хрена?! Майк, я не хотел этого, но ты просто вынуждаешь меня.
