на другую.
— А ты, я смотрю, всё очень хорошо помнишь, — сузил Назар глаза и впивался в моё лицо взглядом. — Долго болела этим, да? Вспоминала, плакала…
Пождала губы.
Да. Долго.
И болела, и вспоминала, и плакала.
Любила тебя, дурака.
Но это было вчера.
Сегодня ты не увидишь больше ни боли, ни слёз, ни любви в свою сторону.
Никогда.
— Назар, — улыбнулась я ему снисходительно. — Ну, зачем ты всё ещё вспоминаешь эти детские глупости? Да, ты нравился мне. Но, Господи… Это такая мимолётная симпатия, которая проходит также быстро, как и зарождается. Я ушла из школы по ряду причин. Перестала тебя видеть и сама не заметила, как совсем перестала вспоминать тебя.
— Да, наверное… — улыбнулся он, словно бы искренне. — Глупости — ты права. Как мы с тобой вообще могли…замутить что-то тогда. Стыдно вспомнить.
Щёки снова опалил жар.
Стыдно?
Вот как?
Я целовала его искренне, любила, верила, что он изменится. Перестанет менять девчонок как перчатки, поймёт, что я для него — единственная.
Как для Дани его Огонёк-Агния.
Два брата, одинаковых снаружи.
Два брата, поразительно одинаково сложные внутри.
Два брата, отчего-то невероятно жестокие.
И пусть Назар всегда прятал себя под маской позитива, я словно видела его настоящую натуру — смеха там мало.
Главное отличие близнецов друг от друга — способность любить.
Даня, всегда нелюдимый и грубый, оказался честнее своего близнеца, и оказался способен на любовь.
Как он любит свою Агнию — любо-дорого посмотреть.
А Назар…
В его груди кирпич. А стук живого, горячего сердца, которое может любить — просто иллюзия.
— Да уж, — легко рассмеялась я. — Как молоды мы были… И глупы. Слава богу, я нашла свою настоящую, большую и светлую любовь, настоящего мужчину — Егора. Ты знаешь, мы же тоже знакомы давно — с детства. Наши родители когда-то дружили. А он был влюблён в меня давно, представляешь? Но ответила я ему только сейчас. Романтично, да?
— Розовые сопли в сиропе, — отозвался Назар, лениво пережёвывая жвачку. — Так что насчёт моего молчания? Я ведь могу разрушить твою эту…большую и светлую.
— А если я расскажу Егору, что ты меня шантажируешь? — изогнула я бровь.
— Я ему докажу, что переживал лишь о нём, — ответил Бодров. — А вот ты будешь выглядеть, мягко скажем, не айс, бейби.
Я едва не рассмеялась.
Егор, конечно, огорчится нереально, что его девушка оказалась такой.
Поохает, попричитает. Потом вспомнит, что девушки у него нет и не было и выдохнет.
Мы, собственно, можем на этом моменте и “расстаться” как раз.
Назар не подозревал о том, что не испортит мне жизнь, а поможет, наоборот.
Только знать ему это вовсе необязательно.
— И что ты хочешь? — спросила я, дабы удовлетворить своё любопытство.
Назар снова уставился на меня. Мы молчали и смотрели друг на друга.
В голове пронеслась шальная мысль — а вдруг он попросит меня его поцеловать, как когда-то его брат девочку, в которую на самом деле был влюблён?
Я вытянулась в струну в ожидании ответа.
Что он задумал?
— Хочу пореже видеть тебя возле себя, Лупоглазая, — ответил он. — Старайся не попадаться на мои глаза, понятно?
Снова “Лупоглазая”?
Я поджала губы.
— С удовольствием бы не пересекалась с тобой, самоблювлюблённый нарцисс, — сказала я. — Да только как это возможно, если мы учимся в одной группе, а мой парень — твой друг?
— Ну, хотя бы постарайся, — усмехнулся Назар. — Может, повторишь фокус, который виртуозно показала в школе?
— Какой ещё фокус? — не поняла я и уставилась на него.
— Я тебя обижу, а ты сбежишь в другое учебное заведение.
С подозрением покосилась на него. Не станет же он выживать меня отсюда?
Сменить школу, даже в в выпускной год, совсем не тоже самое, что сменить университет. Я с таким трудом сюда поступила…
Назар не может быть таким говнюком…
— Я ушла из школы не из-за тебя, — ответила я холодно. Шутить с ним у меня желание пропало совсем. — К тому же, ты меня уже успел обидеть много раз. Только я уже не та дурочка, которая тебе…
Хотела сказать “в любви призналась, поддавшись глупому порву”, но решила всё же об этом Назару лишний раз не напоминать. И не унижать себя этим снова. До сих пор сама не понимаю — что мне тогда стукнуло в голову сделать это? Ведь я знала, какая реакция будет у этого бессовестного жестокого мажора. Это он другим улыбался и шутил с ними, казался душой компании, но я ведь уже знала, что скрывается за его улыбками — жестокость и каменное сердце. Почувствовала это на себе не один раз. Многое из этого я даже не рассказывала подруге… Переживала в одиночку.
— Которую ты знал в школе, — договорила я. — И теперь твои колкости меня совершенно не трогают, понятно?
— Правда? — изогнул он одну бровь.
— Правда, — твёрдо сказала я.
— Ну, посмотрим… Насколько крепкими стали твои нервы, — усмехнулся он, а по моей спине пробежал холодок.
Назар что-то задумал? Плохое…
От него исходит ещё более тёмная и тяжёлая энергия, чем в школе. Всё-таки он изменился. И не в лучшую сторону, как я могу догадаться.
Может, не стоит мне так скоро “рвать” с Тумановым?
При нём Назар ведёт себя потише и не станет делать мне гадости. А позже оставит эту дурацкую затею — попытки задеть меня, хотя я как раз ему ничего плохого никогда не делала. Я не буду реагировать, и Бодрову станет неинтересно меня злить, он отстанет от меня и мы спокойно “расстанемся” с Егором.
Главное, чтоб сам Туманов не влюбился в меня ненароком…
А то уже просил свидание.
Значит, я ему нравлюсь как девушка. А вот этого мне уже не надо.
Даже не знаю, как теперь поступить.
Задумчиво смотрела на Назара.
— Обещать тебе не попадаться на глаза, я не могу, — сказала я негромко. — Хотя очень бы хотела. Так что давай работать в этом направлении вместе, и тогда у нас получится видеться как можно реже.
— Ну, пусть так. И не смей больше флиртовать с Нодаром, — повернулся Назар ко мне. — И с ни с кем другим. Иначе об этом узнает твой парень.
Я подняла брови в удивлении.
Надо же, как он печётся о своём друге!
Поразительно. Прямо герой на страже верности девушек своих друзей…
Сам-то при этом верностью похвастаться никогда не мог.
— Я и не собиралась, — пожала я плечами. — Мне и без них внимания хватает.
На какое-то время мы замолчали.
Однако сидеть рядом с
