составляло /31/ 3 миллиона 597 тысяч дирхемов{113}. Из этой суммы 2 миллиона дирхемов предназначались султану{114}, а остальную сумму, чтобы заботы не снедали народ и [чтобы] он исполнял повинности, свои обязанности и богоугодные дела (?)[130], использовали таким образом: во-первых, приведение в порядок тимук{115} шло за счет казны, сколько бы это ни стоило. Во всяком случае нужно было расходовать ежегодно не менее 2 миллионов дирхемов. На остальные деньги 'амил и вали должны были делать следующее: ремонт крепостного вала ежегодно — одна тысяча дирхемов; исправление земляных насыпей{116} — четыре тысячи дирхемов, ремонт /32/ цитаделей — отдельно пять тысяч дирхемов. На [содержание] заключенных во всех городах, где они были, тратили двадцать тысяч дирхемов. В месяц рамазан тридцать тысяч дирхемов расходовали на пятничную мечеть: чтецам Корана, сколько бы их ни было, служащим дивана, жандармам[131], стражникам{117}, начальникам[132], охранникам, осведомителям[133], соглядатаям[134], сколько бы их ни было, в каждом городе, где они были, каждому в этот месяц давали по двадцать дирхемов. И ежедневно [давали] два мана хлеба. Муэззинам всюду, где они были, платили двадцать тысяч дирхемов. Ежегодно покупали сто рабов [на сумму] от пятисот до четырехсот дирхемов и делали их вольными, женщин и мужчин, каждого за его цену. На больницу тратили десять тысяч дирхемов. На держание заграждений — двадцать пять тысяч дирхемов и более. Начальнику шурты{118} платили ежегодно тридцать тысяч дирхемов, сборщику /33/ хараджа и его дабирам — пятьдесят тысяч дирхемов. Главе мазалима{119} — двадцать тысяч дирхемов. На [содержание] заграждений против наступления песков расходовали тридцать тысяч дирхемов, на речные плотины, которые держали, — пятьдесят тысяч дирхемов; на мосты, каналы, арыки и перевозные суда на Хирманде — тридцать тысяч дирхемов. Остальную сумму оставляли для путников и бедняков, раздавали милостыню и одежду странникам. У кого случался долг, — платили. Разрушалось из-за наводнения или по другой причине какое-нибудь место, — его благоустраивали. Если в конце года оказывались излишки, наместник распределял их между упомянутыми лицами. В праздники устраивали угощения и раздавали беднякам ладан и благовония. У Аллаха — помощь.
А сейчас расскажем о традициях, которых придерживались систанцы в древности, пока не был внедрен ислам
Гаршасп и его потомки вплоть до Фарамурза б. Рустама, все придерживались тех традиций, которые установил еще Адам, мир ему. Утром, при закате солнца и вечером молились и поклонялись всевышнему. Всегда, прежде чем заняться мирскими делами, они сначала молились, а потом приступали [к ним]. Прелюбодеяние, воровство и пролитие крови невинных считались у них запретными. Они не ели мертвечины. Не принеся жертву, не ели и дозволенного. Раздавали много милостыни, всегда были хлебосолами и почитали гостей. Все это считали для себя божественным предписанием. Не женились на дочерях, сестрах и матерях{120}.
Причиной сражения, которое произошло между Рустамом и Исфандийаром, было то, что, когда выступил Зартушт и принес с собой маздаяснийскую веру{121}, /34/ Рустам отверг ее и не принял. И по той причине восстал против царя Гуштаспа{122} и никогда не служил трону. Джамасп{123} предсказал Гуштаспу, что Исфандийар умрет от руки Рустама. Гуштасп же боялся Исфандийара. И он отправил [Исфандийара] на войну с Рустамом, и Исфандийар был убит{124}. После того как Фарамурз ушел из Систана, туда пришел Бахман б. Исфандийар с тем, чтобы отомстить [за отца]. Фарамурз ушел в Индию. Вернувшись, утонул{125}. Бухт ан-Наср, его военачальник{126}, счел за благо заключить мир с Бахманом, сыном Исфандийара. На правление Систаном он поставил малолетнего Хушанга, а сам заключил мир и вместе с Бахманом и двенадцатью тысячами завульцев ушел из Систана в Балх.
Родословная Бухт ан-Насра
Бухт ан-Наср, внук Рустама [б.] Дастана по дочери и племянник Фарамурза. Его настоящее имя было: Бухт Нарси{127} б. Гив б. Джударз б. Кишвад{128} б. Ашджур б. Фард-жир{129} 6. Хир б. Йашудан б. Амбут б. Наб.джан б. Тафар б. Тзфук б. Ваизандж б. Зандж [б.] Май Шу'б. Наузар б. Манучихр ал-Малик. Бахман, сын Исфандийара, был внуком Ибн Йамина по матери. Когда израильтяне убили Йахйю и /35/ Закарию, мир им, [Бахман] отправил туда Бухт ан-Насра, и он отомстил за них. Всевышний помянул в своем Писании мужество Бухт ан-Насра и мужей Систана{130}. Он сказал, да будут великими его слова: «[Мы на вас послали] рабов наших, обладавших крепкой силой»[135]. Когда появился этот стих, арабская знать удивилась: «Что же они были за люди, что их восхвалил всевышний!» Посланник, да благословит его Аллах, сказал: «Истинно народ победил их». [И Аллах] возгордился Систаном и покорностью [его жителей]. Изречение бога и слова посланника, да благословит его Аллах и да приветствует, являются самой большой гордостью Систана.
Теперь расскажем об огне Каркуй{131}. Бу л-Му'аййад рассказывает в «Книге о Гаршаспе»: «Когда Кайхусрав ушел в Азарбадакан и Рустам, сын Дастана, вместе с ним, он с помощью фарра высочайшего бога — над ушами его коня был свет — увидел народное бедствие, [принесенное] дивами, и тот мрак, где [позже] появился Азар Гушасп{132}. /36/ В его царствование случилось много чудес[136]. Затем Кайхусрав вернулся оттуда и отправился в Туркестан отомстить за кровь своего отца, Сийавуша. Всех, сколько нашел в Туркестане мужского пола, убил. Вместе с ним [были] Рустам и другие богатыри Ирана. Афрасиаб бежал в Китай. Оттуда он пришел в Индию, из Индии в Систан и заявил: «Я пришел искать убежище у Рустама». Его поместили в Бункухе. Отрядами подходило его войско. В Бункухе находился склад с зерном. С каждой стороны склада постоянно ссыпали по сто тысяч кайлей зерна. К [Афрасиабу] собрались волшебники. Сам он тоже был волшебником. Держал [с ними] совет: «Здесь есть провиант, крепость укреплена. Смиряться не следует, а там будь что будет». С помощью колдовства они сделали так, что на два фарсаха с каждой стороны стало темно. Когда Кайхусрав вернулся в Иран и услыхал о нем (Афрасиабе), он пришел сюда, но не осмелился идти в темноту. То место, где сейчас находится Каркуйский храм огня, было местом поклонения Гаршаспа. В его время [то, о чем] молились там, — исполнялось. И когда [Гаршасп] скончался, народ в надежде на небесную милость ходил туда и молился.
