Его это не пугало. У него на все была прекрасная отговорка: его легкое! Он им жил в ожидании, пока умрет от него!
— Вы думаете, меня это испугает?
— Значит, ты отказываешься назвать того человека с канала?
— Не знаю такого!
В глазах его при этом светилась насмешка. Он даже принялся с аппетитом уплетать колбасу, тщательно разжевывая ее.
— Начать с того, что Ленуар ничего не сказал, — произнес он, поразмыслив. — Уж, конечно, не перед смертью станет он говорить…
Мегрэ был спокоен. В руках у него надежный конец. Во всяком случае, еще один элемент, который позволит раскрыть правду.
— Еще бутылку, бабуля!
— Хорошо, что я догадалась вытащить сразу три! — Она с любопытством смотрела на Виктора, гадая, какое он мог совершить преступление.
— Как подумаю, что за вами хорошо ухаживали в санатории, а вы удрали! Совсем как мой сын! Такие лучше будут болтаться, чем…
Мегрэ следил за движением байдарок на фоне залитого солнцем пейзажа. Приближался час аперитива. Маленькая яхта, в которой сидели жена Джеймса и две ее приятельницы, подошла первая к берегу. Женщины делали знаки подплывавшей байдарке. За ними стали появляться другие. Старуха, увидев их, вздохнула:
— А мой сын еще не вернулся! Мне одной не справиться будет. Дочь за молоком уехала.
Она принялась расставлять стаканы на террасе, потом стала рыться в кармане, спрятанном в широкой юбке, зазвенела: монетами:
— Им понадобятся монеты в два су, для музыки…
Мегрэ остался сидеть на своем месте, по очереди наблюдая за прибывающими и туберкулезным бродягой, продолжавшим с безразличным видом жевать. Сам того не желая, он увидел виллу Бассо с цветущим садом, с отгороженным в реке бассейном, двумя привязанными лодками, качелями.
Вдруг он вздрогнул, потому что ему показалось, что вдалеке раздался выстрел. Люди, бывшие на берегу Сены, тоже подняли головы. Но ничего не было видно. Ничего не случилось. Прошло десять минут. Посетители «Вье-Гарсон» уселись за столы. Появилась старуха с бутылками аперитива в руках.
И тут на травянистом склоне, спускавшемся к воде от виллы Бассо, мелькнул темный силуэт. Мегрэ узнал одного из своих инспекторов, неумело отвязавшего лодочную цепь и принявшегося изо всех сил грести к середине реки.
Он поднялся, взглянул на Виктора.
— Не вздумай уйти отсюда, понял?
— Если это доставит вам удовольствие.
На террасе перестали пить, разглядывая гребущего человека в черном.
Мегрэ нетерпеливо ждал, остановившись у камышей на берегу.
— В чем дело?
Инспектор задыхался.
— Садитесь быстро… Клянусь, я не виноват…
Он снова принялся грести в сторону виллы, теперь уже с сидящим в лодке Мегрэ.
— Все было спокойно. Зеленщик только что ушел. Госпожа Бассо гуляла в саду с сыном. Не знаю даже, почему мне показалось, что они как-то странно прохаживаются, как люди, которые ждут чего-то. Подъезжает машина, совсем новенькая. Останавливается прямо перед воротами. Выходит человек.
— Лысоватый, но молодой еще?
— Да! Он входит… Бродит по саду вместе с госпожой Бассо и мальчиком. Вы же знаете, где я стою… Довольно далеко от них… Они пожимают друг другу руки. Женщина провожает его до ворот. Он садится в машину, включает зажигание… И не успел я двинуться с места, как госпожа Бассо оказывается с сыном внутри, и машина уже катит полным ходом.
— Кто стрелял?
— Я. Я хотел прострелить шину.
— Берже был с тобой?
— Да. Я послал его в Сен-Пор сообщить повсюду.
Второй раз пришлось поднимать на ноги всю полицию департамента Сены и Уазы.
Лодка коснулась берега. Мегрэ прошел в сад. Впрочем, что там сейчас делать? Сейчас очередь телефона работать.
Мегрэ нагнулся и поднял дамский платочек с инициалами госпожи Бассо. Он был почти весь изодран, так она теребила его.
Больше всего мучило Мегрэ воспоминание о выпитых перно в кафе Ройяль — два часа немого оцепенения бок о бок с англичанином на террасе кафе.
У него осталось омерзительное чувство. Тягостное ощущение того, что он перестал быть самим собой, что какой-то колдовской силе удалось завладеть им, не покидало его.
— Мне продолжать стеречь виллу?
— Боишься, что кирпичи убегут? Иди к Берже. Помоги ему наладить все. Постарайся достать мотоцикл, чтобы держать меня в курсе все время.
На кухонном столе, рядом с овощами, лежал конверт, надписанный рукой Джеймса: «Передать госпоже Бассо лично».
По всей видимости, письмо передал зеленщик. Джеймс предупредил молодую женщину. Поэтому она так нервничала, гуляя с сыном!
Мегрэ опять сел в лодку. Когда он вошел в кабачок, компания толпилась вокруг бродяги, которого расспрашивал доктор. Его угостили аперитивом.
Виктор имел нахальство подмигнуть комиссару, как бы говоря: «Я как раз собираюсь привести в исполнение свой планчик! Не мешайте…».
И он принялся объяснять дальше:
— …Похоже, что это крупный профессор… Мне наполнили легкое кислородом, так они говорят, а потом закрыли его, будто детский шарик…
Доктор усмехался, слыша его выражения, и знаками подтверждал окружающим достоверность рассказа.
— Теперь то же самое должны сделать с половиной другого… Потому что у человека два легких, разумеется… Итак, у меня останется только половина…
— И ты пьешь аперитивы!
— Плевать! Ваше здоровье!
— Покрываешься холодным потом по ночам?
— Бывает! Когда ночую в сарае, где гуляют сквозняки!
— Что вы будете пить, комиссар? — спросил кто-то. — Надеюсь, ничего не случилось? Что это за вами так срочно приехали вдруг?
— Скажите доктор, Джеймс брал сегодня утром вашу машину?
— Он попросил разрешения попробовать ее. Он скоро вернется.
— Сомневаюсь!
Доктор вздрогнул, постарался взять себя в руки, промямлил, пытаясь улыбнуться:
— Вы шутите…
— Меньше всего я намерен шутить. Он воспользовался ею, чтобы увезти госпожу Бассо с сыном.
— Джеймс? — изумленно переспросила его жена, которая не могла поверить своим ушам.
— Джеймс, он самый!
— Это шутка какая-то! Он так любит мистификации!
Больше всех забавлялся Виктор. Потягивал свой аперитив и с довольной усмешкой разглядывал Мегрэ.
Из Корбея вернулся сын старухи с тележкой, запряженной пони. Разгружая ящики с сифонами, бурчал на ходу.
— Еще новости! Теперь уже нельзя проехать по дорогам, чтобы тебя не остановили жандармы! Хорошо, что они знают меня…
