кто чтит закон гостеприимства. Привет, сади́к Бару́н, как прогулка?
— Заебись, — шмыгнул носом Маэстро.
«Саида» совсем потерялась и, приоткрыв рот, лишь хлопала глазами то на сельджаарца, то на бармена. Херманито настороженно стоял, подняв на Кассана пистолет. Его приятель держал Бруно за плечи и не давал шелохнуться.
— ¿Quién eres tú?— сердито спросил брат девки.
Стоявший рядом с девицей Мигель хотел ответить, но Кассан прервал его, подняв руку.
— О, простите мне невежество, — проговорил сельджаарец. — Я совсем не владею вашим прекраснейшим из языков. Посему, сайиде Мерииль, — обратился он к бармену, — окажите любезность, побудьте моими устами и ушами и донесите до ваших друзей, что я имею сказать.
Он улыбнулся, стараясь не показывать зубы. Улыбка, которая должна была быть приветливой, вышла довольно жуткой. Херманито непроизвольно передернул плечами и покрепче обхватил рукоять пистолета. Мигель держался за правую руку. Проститутка отступила к переворошенной кровати в углу комнаты. А Бруно гадал, чего он еще не знает о почти честном торговце специями.
— Альджар свидетель, — проговорил Кассан, щелкнув бусиной четок, — все это — досадное недоразумение и глупое недопонимание. Вы, очевидно, приняли дорогого, почти родного мне друга за кого-то другого. Кем бы вы его не сочли, уверяю, сайидат-эйзара, он им не является. Вы только взгляните в эти честные, невинные глаза, — сельджаарец хитро уставился на Бруно. Бармен не удержался и тоже перевел на того взгляд. — Разве может такой человек замышлять нечто недоброе? Он просто очень переживает за дорогого нам обоим человека и, признаю, мог совершить пару необдуманных поступков. Но дабы это недоразумение не стало чудовищной и непоправимой ошибкой, я сердечно прошу вас, отпустите моего друга, и мы разойдемся, как караваны среди горячих песков. Сайиде Мерииль, — Кассан посмотрел Мигелю прямо в глаза, — подумайте еще раз над моим щедрым предложением и спросите совета ваших добрых друзей.
Мигель не вытерпел взгляда сельджаарца, но, потирая руку, кратко перевел сказанное им. Насколько Бруно мог судить, более чем вольно. Лицо херманито и без того не было обременено могучим интеллектом, а услышанное заставило его мозг работать за пределом возможностей, чего здоровяк выдержать долго не смог.
— ¡Vete ala mierda, marrón! — наконец громко крикнул «маленький братик», не дослушав.
— Он не согласен, señor, — перевел бармен, легко усмехнувшись.
— Кэф бимра ларди ан се, — грустно покачал головой Кассан и щелкнул четками.
— Вы зря пришли сюда, — заговорил Мигель, несколько осмелев. — Не знаю, на что вы рассчитывали. Нас трое, и мы вооружены, а вы один. Счет не в вашу пользу, señor. Видите ли, мы тоже очень переживаем за дорогого нам человека, и пока не узнаем, что с ним сталось, отпустить вашего друга не можем. И вас тоже, раз уж вы оказались здесь. Вы поступите мудро, если не станете делать глупостей и присоединитесь к нему.
— А если нет?
— А если нет, — дипломатично улыбнулся Мигель, — мой друг будет вынужден применить оружие.
Кассан чуть наклонился в сторону, разглядывая пистолет в руке херманито.
— Это? — уточнил он.
— Sí, señor.
Кассан встал ровно и молитвенно сложил руки.
— Покорнейше прошу меня извинить, а что вынудит вашего друга применить оружие? — спросил он.
— Любое ваше необдуманное действие.
Сельджаарец огладил запущенную за недели безделья бороду, перебрал несколько бусин четок.
— Например, такое? — поинтересовался он и шагнул к херманито, заложив правую руку за спину.
Тот вскинул пистолет как можно более грозно.
— ¡Detente! — предупредил он.
Кассана не испугал ни пистолет, ни окрик. Он сделал еще один шаг, совершенно свободно и непринужденно.
— ¡Detente, marrón! — повторил херманито. Пистолет дрогнул. — ¡Dispararé!
— Так чего же ты ждешь? Стреляй, — любезно произнес сельджаарец и шагнул еще раз, оказавшись от парня на расстоянии вытянутой руки.
Парень облизнул губы. Пистолет задрожал, дуло повело из стороны в сторону, но палец с крючка он не убрал. Кассан заглянул ему в глаза и улыбнулся, не размыкая губ.
— Стреляй, — сельджаарец ткнулся грудью в ствол пистолета.
Херманито перекосило от злости. Он напряг руку, потянул спусковой крючок. Проститутка тихо ойкнула, закрыв лицо ладонями.
— Стреляй, аб он-яляб-фойрин! — резко крикнул Кассан.
Парень выстрелил, крепко зажмурившись. Больше от испуга, нежели сознательно. Боек курка щелкнул по крышке пороховой полки, высекая искру. Вспыхнул порох, облачком взметнулся к потолку сизый дымок и… ничего более.
Мигель первым сообразил, что случилось, и кинулся на Кассана. Сельджаарец швырнул четки бармену в лицо, тот рефлекторно отмахнулся. Четки сбили напавшего с толку, Кассан качнулся в его сторону и коротко ударил левой под подбородок. Мигель звонко клацнул зубами и схватился за лицо, глухо взвыв от боли. Сельджаарец дал по руке херманито, вынудив того выронить пистолет, и ударил под колено носком туфли. Альбарец охнул и присел на подогнувшейся ноге, Кассан почти без замаха добавил ему правой по челюсти, и херманито, сдавленно крякнув, рухнул окончательно. Сельджаарца же совершенно неожиданно перекосило, он стиснул челюсти и схватился за кулак.
— Хак-ир он-хурбе! — злобно зашипел он.
Проститутка с запозданием отметила несостоявшееся убийство и начало драки пронзительным, режущим уши криком.
— ¡Maldito marrón! — зарычал Мигель.
Он снова отчаянно бросился на Кассана и огрел по спине сцепленными в замок руками. Сельджаарец каким-то особым чутьем почувствовал угрозу, почти успел уклониться и ответил с полуоборота ребром ладони в основание шеи. Подскочил к бармену, обхватил за плечи и ударил коленом под дых. Мигель закашлялся, согнулся. Кассан добавил ему локтем между лопаток и с силой оттолкнул так, что бармен едва ли не кубарем покатился к кровати.
Среагировал и третий — худощавый, низкорослый совсем молодой парень лет шестнадцати — метнулся к отвлекшемуся на Мигеля Кассану… Бруно тоже принял участие в завязавшейся драке, хотя отметил свое решение лишь тогда, когда уже вскочил со стула и вцепился парню в ремень штанов. Вообще-то он примерялся к плечам или рукам, но дотянуться сумел лишь до ремня. Ремень был то ли слабо затянут, то ли просто не выдержал веса Бруно… Одним словом, когда оба, и Маэстро, и мальчишка, неуклюже, с грохотом оказались на полу, Бруно первым делом увидел оголенный тощий зад. Парень панически взвыл, взбрыкнулся и предпринял попытку уползти, но спущенные штаны предательски сковали движения. Не чувствуя боли в затылке и отбитых коленках, Бруно взгромоздился на мальчишку, зажал тощие бока ногами. Парень зарыдал, извиваясь под ним. Нелепость положения привела Бруно в бешенство. Он схватил парня за волосы обеими руками и от души приложил мордой об пол. Маэстро с удовольствием сделал бы это еще, но краем глаза уловил движение, сопровождаемое отчаянным писком.
Кассан откинул полу плаща, выхватил левой рукой из ножен на поясе кривой кинжал. Родовая джамбия сверкнула лезвием, отгоняя опомнившегося херманито. Этим и воспользовалась девица, удивительно прыткая для своей полноты. Кассан отвлекся, потерял ее из виду всего на секунду, и та, подтянув юбку, запрыгнула ему на спину, обхватила руками шею, примеряясь зубами к уху. Сельджаарец от неожиданности едва не сел под ее весом, слепо отмахнулся джамбией от херманито, попытался скинуть отчаянную потаскушку.
Бруно бросил обмякшего и затихшего на полу парня, подскочил к висящей на закорках Кассана девице, кое-как перехватил поперек талии и попробовал стащить. Девка стиснула сельджаарца в объятьях еще крепче и все-таки укусила за ухо. Кассан зашипел, отмахиваясь от наседающего херманито. Бруно не придумал ничего лучше, чем впиться зубами в голое плечо проститутки. Та стерпела пару мгновений, крепче сжимая челюсти на ухе Кассана, но на большее ее не хватило. Она тонко и жалобно запищала и сдалась, ослабляя хватку. Бруно рывком совал девку со спины сельджаарца. Та оказалась тяжелее и брыкалась сильнее, чем он рассчитывал, а кровать — ближе, чем запомнилось.
Уже лежа под девицей, Бруно попытался сообразить, что болит сильнее: отдавленный живот или отбитый затылок. Нахальная девка едва не ускользнула, на прощанье отдавив каблуком ногу, но Маэстро вцепился в проститутку, обхватил ее под грудью и уже вновь примерялся к плечу, на котором остались следы от его зубов. Девица заелозила, извиваясь, лягаясь и тыча локтями. Бруно со злости зарычал, боднул ее лбом в затылок и завалил на бок. Он взгромоздился сверху, вдавливая в кровать всем своим не столь уж большим весом, получил пару пощечин, прежде чем перехватил ее руки. Тогда-то его и принялись стаскивать за ноги.
Пока шла постельная борьба, Кассан разобрался с херманито, хоть и пропустил
