старого амбара.
Мы проваливались по щиколотку, и Аманде пришлось запихнуть джинсы в свои толстые носки, чтобы в них не забивался снег. А вот и первая могила. Она стала похожей на снежный горб или маленькое иглу, оставшееся без хозяев.
Аманда смела рукавом куртки снег с таблички. Я посветил фонарём: единица.
– Надгробие номер один, – сказал я Аманде. – Могилы расположены в шахматном порядке. Нам нужно найти номер два, и тогда мы будем знать, куда идти.
Аманда снова кивнула, не говоря ни слова. Отблески света, отражаясь от снега, ложились ей на лицо, и было видно, до чего же она серьёзна.
Мы сделали ещё несколько шагов и нашли могилу под номером два.
Вдруг острый, резкий звук вспорол ночную тишь. Аманда чуть не вскрикнула от испуга. Я вздрогнул и почувствовал, как по спине побежали холодные капли пота.
Оказалось, заработала рация.
Я поспешно сунул руку в карман куртки и постарался уменьшить громкость. В следующую минуту мы услышали в маленьком приёмнике голос Тома:
– Отлично! Можем поговорить! Что там у вас?
– Мы уже недалеко от цели, – шёпотом ответил я.
Хотел ещё спросить, как ему удалось получить рацию от Робина и Кевина, но осторожность превыше всего. К тому же каждая минута была у нас на счету.
Мы добрались до могилы, которая по нашим расчётам должна была быть восьмой. Аманда бросилась вперёд и стала голыми руками сбрасывать снег, чтобы как следует рассмотреть надгробие.
Фонарик высветил цифру восемь, выгравированную с краю толстой каменной плиты.
– Помоги мне очистить её полностью, – шёпотом попросила Аманда.
Я пристроил фонарик так, чтобы он нам светил, засунул руки поглубже в рукава и, работая руками, как автомобильными дворниками, смёл с плиты весь снег.
Мы освободили её буквально за несколько минут и даже немного согрелись. Я наклонился за фонариком, чтобы осветить могилу и тщательно её исследовать, и тут снова заработала рация.
– Великан! – произнёс голос Тома. – Он недалеко от вас. Вошёл с другого конца кладбища!
Сердце у меня подпрыгнуло, и я сразу же погасил фонарик. Аманда бросилась ко мне, мы упали и утонули в свежем снегу позади надгробного камня.
Я лежал нос к носу с Амандой, навалившейся на меня. Думаю, она чувствовала, как колотится у меня сердце – и от смущения, что она так близко, и от страха, что великан сейчас нас увидит.
Скрип тяжёлых шагов приближался. Мы старались изо всех сил дышать как можно тише. А когда скрип раздался совсем рядом, мы глубоко-глубоко вдохнули и перестали дышать вообще, собираясь держаться до последнего.
Шаги замедлились, потом остановились. Мы слышали шумное дыхание великана.
От его фонаря на снег ложились жёлтые блики, вокруг стало немного светлее, и я посмотрел на Аманду. Она крепко зажмурилась, и лицо у неё исказилось, как от сильной боли.
Великан стоял в нескольких метрах от нас. Я мог бы достать рукой до его тени. Он светил и светил фонарём во все уголки кладбища. Казалось, он застрял тут на целую вечность. Мы лежали, зарывшись в снег, и могильный камень заслонял нас от него.
Тут вечность вроде бы подошла к концу: великан тронулся с места, и шаги начали медленно удаляться. Аманда с силой выдохнула, и моего лица коснулось душистое тепло её дыхания. Между нашими губами преградой были только несколько миллиметров воздуха. Когда мы убедились, что опасность и правда миновала, Аманда повернула голову, потом откатилась немного в сторону, так что я перестал чувствовать её тяжесть.
– Извини, пожалуйста, – прошептала она. – Я тебя не задавила?
Я помотал головой, и снег забился мне под шапку. Мы потихонечку выбрались из укрытия и старательно отряхнулись.
Великана поблизости мы не увидели. Но вполне могло быть, что он погасил фонарь и застыл в потёмках, дожидаясь нас на обратном пути.
Мы обошли могилу и встали перед плитой. Я посветил фонариком, и стало видно, что весь камень иссечён глубокими бороздками.
– Нет! Не может быть! – зашептала Аманда. – Ты видишь то же самое?
Я печально вздохнул.
– Что ж тут видеть? Надпись уничтожена.
Глава 19
Мы так огорчились, что всё стояли над могилой номер восемь и никак не могли уйти. Потом вдруг почувствовали, что очень замёрзли.
– Пойдём, давно пора возвращаться, – сказал я.
Я уже успокоился. Мы повернули обратно. Но тут нас окликнула рация.
– Ну что? – спросил Тома.
– Нет никакой надписи. Вообще. Всё потом, – ответил я, возможно, суше, чем хотелось бы.
– Ну ок.
Подойдя к ограде, мы увидели утрамбованный снег. Ясное дело, здесь потоптался великан.
Порыв ветра качнул над нами сосну, и мы получили облако снежных хлопьев, заплясавших в свете моего фонаря.
Неожиданно за каменной статуей я заметил вдалеке оранжевые отблески, нарушившие темноту. Что-то великанское возвышалось над снежной белизной, и я сразу же схватил Аманду за руку.
Она вскрикнула, и мы пустились бежать.
– А-а-а-а-а-а!
Густой глухой хохот. Страшный хохот великана.
Он гнался за нами по пятам, но мы бежали быстрее и были уже в нескольких метрах от крыльца нашего дома. Я оглянулся через плечо и понял, что нашему преследователю трудно передвигаться. То ли он хромал, то ли ноги у него разъезжались и скользили на снегу. Как же нам повезло! Мы должны были воспользоваться своим везением! Я сделал последний рывок, увлекая Аманду за собой.
Наконец-то мы на крыльце, у двери, – и тут я увидел, что в окнах нижнего этажа горит свет. Когда я на последнем дыхании открыл дверь, передо мной предстал ярко освещённый холл.
А ещё там были мама и двое наших учителей в халатах. Все они стояли с грозным видом, скрестив на груди руки и недовольно нахмурившись.
– Где это вы гуляли? – спросила мама, повысив голос.
Мы молчали, стараясь отдышаться. Нам было прекрасно понятно: что бы мы ни сказали в своё оправдание, наказания не избежать.
Шум в холле уже привлёк ребят, и наверху лестницы показались головы. Я заметил Тома, но ещё и Робина, и подружек Аманды. Я взглянул на неё, она стояла вся красная. Ей было очень стыдно.
Мы не успели и рта раскрыть, сказать хоть слово в свою защиту, как мама распорядилась:
– Быстро по своим комнатам! Завтра утром ждите нас здесь до завтрака. Знайте, вас ждёт наказание.
Я опустил голову, слыша негромкие смешки наших ребят.
Мы с Амандой молча поплелись по лестнице. Смех, голоса, ёрнические замечания раздавались всё громче. Мама приказала всем замолчать и немедленно отправляться в постель.
Я переоделся в пижаму и с тяжёлым сердцем улёгся под одеяло. В горле как будто что-то застряло.
– Не стоит огорчаться, дружище, – шепнул мне Тома, погасив свет. – Уверен, особо сурово не накажут.
– Да я не из-за наказания, Том.
– А из-за чего?
– Из-за могилы под номером восемь. Там было что-то написано, но время всё стёрло.
– Потому-то клад и не нашли, да? Думаешь, так?
– Я в этом уверен.
– А разве твоя мама не сказала нам, что аббат Соньер очень много времени проводил на кладбище, после того как обнаружил в церкви этот пергамент?
Я сел на постели, во мне снова вспыхнуло любопытство.
– Да, говорила! Соньер расшифровал послание, отправился на могилу номер восемь и всё, что было там написано, уничтожил, чтобы никто никогда не нашёл сокровищ!
В комнате стало тихо-тихо. Потом Тома сказал:
– Поискам конец. Расследование зашло в тупик.
– Боюсь, что так, – согласился я. – Правда, можно ещё что-нибудь выпытать у единственного человека, который, я уверен, посвящён в эту тайну.
– У кого же это? Думаешь, кто-то в деревне знает тайну клада?
– Великан знает. Раз он бродит возле могилы номер восемь, наверняка ему известен секрет.
Я услышал, как Тома засопел и завернулся в одеяло. Я тоже укутался поплотнее и постарался скорее уснуть.
Глава 20
И мне, и Аманде здорово намылили шею. Никогда я не видел, чтобы мама так нервничала и расстраивалась. После завтрака нас отправили в дом аббата Соньера и каждому дали письменную работу. По разным предметам, разумеется, чтобы мы друг другу не подсказывали. Оценки за них учтут, когда будут выводить средний балл. Аманда получила шанс улучшить свой результат по истории, а я – по географии.
Нас рассадили в разных концах самой большой комнаты нижнего этажа, и, как только за учителем закрылась дверь, я посмотрел на Аманду.
