class="p1">— Не двигаться! — взревел под потолком динамик. — Еще одно движение и получишь разряд.
Я хотел было ответить, но передумал. В конце концов немногословный и загадочный — это тоже вариант брутального образа. А зная себя, наговорить лишнего я всегда успею.
Проверка и дезинфекция закончились, и дверь, ведущая в барак скользнула в сторону. В тамбуре было светло, а в бараке царил полумрак. Я бы даже сказал, было довольно темно. Как они тут заключенных-то высматривают? Неужели приборы ночного видения?
Я шагнул внутрь, и дверь мгновенно перекрыла проход в тамбур. Всё, я был в новой среде. Тут стоило быть осторожным. Кроме меня тут были и другие хищники.
Глаза немного привыкли к темноте, и я стал лучше различать окружающие меня предметы.
— Изоляция корпуса снята, — оповестил голос из-под потолка.
Тот же самый, что разговаривал со мной в тамбуре. Значит, пока меня сюда помещали, все остальные должны были стоять по стойке смирно и не дергаться? Опасаются, что кто-то выскочит через тамбур? Да там дверь такая, что хрен выломаешь. Излишняя предосторожность? Возможно.
Барак был небольшим. Снаружи он мне казался значительно больше. Видимо вдоль внешних стен шли служебные коридоры и комнаты. Основное же помещение для содержания заключенных оказалось около двухсот квадратных метров. Без перегородок. С тремя установленными у короткой стены умывальниками и тремя открытыми же чашами Генуя. Не знаю, как они называются тут, а как у нас я знал. Много лет назад, когда я только начинал свою профессиональную деятельность, мы производили их на заводе. Этакая чугунная чаша, над которой садятся, когда хотят справить нужду. А попросту напольный унитаз.
У противоположной стены стояли нары — двухэтажные, все как полагается. В студенчестве мы такие называли мамонтами. Десять коротких рядов по два мамонта рядом, упирающиеся торцами в стену. Итого, я быстро прикинул, сорок человек, точнее зеков.
По центру комнаты свободная зона. Длинный стол, низкие лавки, все прикручено к полу. Наверняка где-то еще были деревянные игрушки, прибитые гвоздями. Все, как в нашем счастливом детстве. А еще тут отвратительно воняло толчком. Если в помещении и была вентиляция, то она совершенно не справлялась с порученными ей обязанностями.
Я усмехнулся своим мыслям. И здесь мне предстояло знакомиться с новым чудесным миром? Да, не такого я ожидал от попадания в неизвестный мир. Хотелось радостных походов по невообразимо большим городам. Новых впечатлений от неизвестных технологий. Новых раскрепощенных девчонок, что после устаревания пуританской морали сами бы запрыгивали на меня прямо на улице. Ну ладно, пусть не на улице, но все же. А тут, дурацкая снегурка, серые бушлаты, допрос и отвратительный гостиничный комплекс. Где отели в пять звезд? Хотя что уж я так, наверняка, в этом мире есть и они. Вот только до них нужно добраться. А для начала стоило бы выбраться отсюда.
— Чего встал, барака никогда не видел? — раздалось со стороны нар.
Я повернул голову на звук голоса.
Коренастый, невысокий, но с каким-то по-детски наивным лицом. Неужели таким может быть рецидивист? Или это член банды? Какой? Любителей бесплатного проезда на каруселях?
— Чего молчишь? С тобой пахан разговаривает.
Я, конечно, никогда не был на зоне. Но что-то мне подсказывало, что это чучело тут не главный. Бросив взгляд на остальных постояльцев, я заметил, что все стоят рядом с кроватями, и лишь один сидит. Центральный ряд слева. На ближней от стены койке. Суровый, судя по всему, высокий мужик с очень фактурным лицом. Он упирался локтями в колени, а кистями подпирал подбородок. Смотрел на меня изучающе, но молча.
— Передай пахану, что мне нужно выбрать место и отдохнуть. Потом можем поговорить.
— Да как ты смеешь так разговаривать со старшими! — взвизгнуло чучело.
Ну вот, опять началось. То снегурка вопит, что я не смею, то теперь какой-то отморозок делает то же самое. Надоело уже. Где уважение к правам человека?
— Взять его! И поставить на колени! — все таким же фальцетом заорал коренастый.
Теперь еще и на колени. Да хрен вам!
Я приготовился и сосредоточился. Нужно вспомнить ощущения, когда я смог шарахнуть молнией. Говорят, если хочешь вернуться в какое-то состояние, нужно досконально вспомнить, все что тебя окружало в тот момент. И свои ощущения. Даже то, как чувствовала себя левая пятка за секунду до этого.
Таких подробностей я, конечно, не помнил, но концентрацию усилил. А заодно встал в стойку. Я не боец, но фильмы и спорт смотрел.
Как назло, с организмом ничего не происходило. Предвестников того, что вот-вот проснется внутренний Пикачу не возникало.
Правда, из зеков тоже никто не ринулся меня хватать и ставить на колени. Серьезные мужики тихо стояли и смотрели на меня, изучая. Лишь коренастый с детским лицом самолично попер на меня. Вот уж точно не пахан. Не стал бы такой человек руки марать. Приказал бы и меня повязали. Точнее постарались бы.
Коренастый подскочил и попытался ударить. Медленный он какой-то. На улице драка не чета спорту на ринге. Нет там такого, что провел серию, отошел в оборону, готовишься к следующей. На улице, если смог кого-то достать ударом, а тот упал — бей пока можешь. Потом всякое бывает.
Я легко увернулся от выпада коренастого и выбросил правый кулак вперед. На молнию я особо не рассчитывал, ощущения были не те. Но и прямой в голову, если пройдет, то противник может и потеряться.
Попал в нос. Брызнула кровь и коренастый схватился за лицо. А что я? Инстинкты сработали как надо. Пусть опыт драк и не большой, но он был. Готовый к тому, что мне в любой момент может прилететь со стороны я ломанулся вперед.
Удар, еще удар. Оба в голову. Второй в скользь задел висок и коренастый пошатнулся.
Толчок, падение и всем весом на противника. Повалил и успел хорошо попасть еще трижды. Прежде чем почувствовал боль в затылке и меня повело.
Я все еще фигачил кулаками, и несколько ударов даже достигли цели, но меня уже подхватили под руки и вздернули вверх.
Горизонт еще качался, а я старался вывернуться и садануть кого-нибудь, кто был рядом. Вокруг меня не было друзей и бить можно было не раздумывая. Хотя в драках бывало и своим доставалось. А тут просто лафа. Куда ни ударь в своего не попадешь. А останавливаться нельзя. Если сейчас уронят, то считай фиг встанешь.
Но ронять меня не стали. Вместо этого оттолкнули от коренастого, валяющегося на полу, и встали между нами.
Кто-то стал приводить в чувства лже-пахана. Меня же не трогали, но
