на семь, потом я понял, что приятная хандра покидает меня, и я снова начинаю противно бодреть. В голове зашевелилось чувство предвкушения, приятное и щекочущее. Я засунул руку в карман и нашел кусок холодного металла. Сегодня пуля послужит мне тренажером.
Я аккуратно переложил пулю в правую руку и внимательно ее рассмотрел. Цилиндрический кусок металла серебристого цвета, чуть сплющенный с одной стороны. Столкновение с моим чехлом и гитарой все-таки не прошло даром для маленькой смертоносной игрушки.
Я сосредоточил взгляд на пуле. Получится ли у меня поднять ее в воздух с руки, или лучше положить ее на край скамейки? Для начала попробую с руки. Кусок желтого металла лежал на моей ладони. Мои глаза были напряжены до предела, пальцы рук, кажется, онемели. В мозгу нарастало ощущение тяжести.
Нет, что-то неладно. Там, в полицейском участке, все было совершенно иначе. Было легко и как будто безо всякого напряжения. Тогда карандаш сам взлетел и вонзился в руку полицейскому. Я не тянул его каждый миллиметр полета, это был скорее приказ, который я отдал. А выстрелил он как будто сам, легко и просто. Сейчас же я чувствовал огромное напряжение, как будто тяну вес тяжелее, чем могу поднять. Я отчаянно фокусировал взгляд на расплывавшейся пуле, но ничего не мог с ней поделать. Вдобавок вспотели ладони. Я очевидно перенапрягся.
Переложив пулю на твердую поверхность скамьи, я постарался взять реванш. Я лег на скамью животом, пытаясь сосредоточиться. Глаза начали слезиться, и я натер пальцами кожу в районе слезников. Так! Первый небольшой успех — пуля покатилась по скамейке направо — я ее уже полминуты пытался сдвинуть в этом направлении. Негусто. Я с трудом остановил качение пули, удержав кусочек металла от падения вниз со скамьи и остановился, перевести дух. Я слышал собственное сердцебиение, кровь стучала слева под самой шеей, над ключицей. Я вернулся в вертикальное положение.
Мои способности не желали расти. В чем же дело? В полицейском участке я с расстояния трех метров сумел поднять карандаш — предмет намного тяжелее пули, и не просто поднять, но, по сути, выстрелить им в руку противника. Результат моих действий был налицо. Я попытался вспомнить, что тогда было по-другому, во мне и в обстоятельствах.
Была опасность. Да, опасность. Может быть, у меня был выброс адреналина или какого-то другого «ментального» гормона? Я отчетливо помнил чувство ясности и уверенности в себе. Я был спокоен, хотя мое тело было до предела возбуждено дракой. Это было состояние кристальной ясности. Я как будто оказался в середине тайфуна: вокруг с головокружительной скоростью происходили события, а я сохранил остроту восприятия и отрешенность, как будто это все была игра. Да, адреналин был неплохой гипотезой. Если представится случай, надо обязательно поэкспериментировать с телекинезом во время стресса и физических нагрузок.
А еще там был Фер. Могло ли присутствие этого парня каким-то образом усилить мои способности? Я всерьез задумался над этой нелепой гипотезой. Кажется, в фильмах про супергероев это была довольно распространенная способность. Кто он вообще такой, мой новый приятель Фер? Я не знал о нем ничего конкретного, кроме того, что он определенно не бедствует: его ауди стоил много больше сотни тысяч евро. Я задумался, откуда у Фера игольчатый пистолет и эти шприцы с зеленой дурью. А еще откуда у него явный опыт погонь, хладнокровие, чутье, быстрота реакции: это не вязались с образом детектива. Это было нечто куда большее.
Одно я знал точно: Фер мне нравился. У него была харизма, которая ненавязчиво, но ощутимо притягивала. Может быть, он тоже обладал какой-то способностью, вроде моей, только более развитой? Кто знает, возможно, он скрывает ее так же, как я. Эта мысль позабавила меня. Я и раньше думал, что раз у меня есть дар двигать предметы силой мыли, схожие способности должны быть и у других людей. Не у всех, но некоторых. Если Фер вправду такой же, как я, это объясняет, почему он с такой легкостью выслушал мою сумасшедшую историю об Изабелле Торрес.
А еще Фер, видимо, разбирался в древних сектах не хуже пресловутого Рикардо Ньевеса. Я напряг память и вспомнил это слово, что он сказал: кумраниты. У меня имелись поверхностные знания о разных религиях: я интересовался ими, когда пытался выяснить природу своего телекинеза. Но я не слышал о кумранитах. Фер явно был образован в этой специфичной сфере, ну или изучил вопрос, готовясь к расследованию. Мне подумалось, не был ли Фер сам членом какой-то секты. Кто знает, может один «гуру» заказал ему поискать компромата на другого, чтобы устранить конкурента? Этим «гуру» вполне мог оказаться Диан Кехт, с которым Фер говорил по телефону с утра.
Между тем я глянул на экран своего телефона и понял, что вполне могу уже идти назад. Прошло тридцать минут, за которые я лишний раз убедился, что в жизни не все так просто. Умение двигать горами все еще сторонилось меня: пока что я перебирал неловкими пальцами камешки в песочнице, как ребенок.
Я встал со скамейки, и неспешно пошел назад к машине. Интересно, а не умотал ли Фер, бросив меня здесь? Может быть, ему уже надоело это дело, и он просто нашел предлог, чтобы от меня избавиться. Уйти не прощаясь, по-английски, хороший шанс избежать любых неприятностей и нудных разговоров. Я ускорил шаг, но тут же замедлился. Если я понимал в людях, на Фера можно было положиться. Хотя черт его знает… и, наверное, лучше, чем я. В любом случае, у меня в кошельке лежали восемьдесят евро наличными и банковская карта. Денег с лихвой хватало, чтобы добраться до дома.
Когда я подошел к тому месту, где оставил Фера, сидящего в машине, то обнаружил, что ни его, ни машины на этом месте не находилось. Это было неприятно. Но, если честно, вполне ожидаемо. Все-таки, мы были друг другу никем. Я почувствовал злость. Почему нельзя было просто сказать: «Пока, Гил, здесь наши пути расходятся?»
Я не собирался звонить Феру и спрашивать, где он, куда делся и скоро ли вернется. В тот момент мне все казалось ясно. Какая-то часть меня, конечно, твердила, что надо подождать здесь, но другая, более взбалмошная и скептически настроенная (к которой я всегда больше прислушивался) настойчиво утверждало иное.
Фер спас мне жизнь. Я не собирался отказывать ему в этой заслуге и был благодарен. Фер дал мне почувствовать вкус опасности, а еще подарил прикольную драку с полицейскими, которая дала мне целое море адреналина. С
