имела и была составлена из одних только обнаженных костей человеческих. С собою она несла различные орудия мучений: мечи, стрелы, копья, серпы, железные рога, пилы, секиры, тесла и иные орудия неизвестные»...
«Тотчас же смерть приступила ко мне и, взяв секиру, отсекла сперва ноги мои, потом руки, затем при посредстве другого орудия все остальные части моего тела разрушила и члены от суставов отделила. И не имела я ни рук, ни ног, и все тело мое омертвело. Смерть же взяла и отсекла голову мою, так что я не могла повернуть головою, и она была мне чужою».
И жалкая же, несчастная это саботантка, христианская богиня смерти! Она копается над человеческим телом, как средневековый палач, подвергающий преступника четвертованию. Да и куда годится она со своими средневековыми орудиями: мечами, стрелами, косами и т.д.? Что может поделать она на современной войне, когда от крупного снаряда весь человек исчезает бесследно буквально в один миг! или при взрыве какого-нибудь броненосца, когда в миг же разрываются, сгорают и без следа разносятся в разные стороны сотни людей? Ей остается только еще шире разинуть от изумления свой костлявый рот и еще шире раскрыть свои глазные впадины под пустым лбом. Нет, для нашего времени такая богиня смерти никуда не годится!
Повозившись над телом старицы Феодоры и отрубив у ней голову, смерть все еще не окончила своего дела. «После всего смерть сделала раствор в чаше и, преподнеся его к моим устам, напоила меня». Старая Феодора, верно, начинала заговариваться на земле, заговорилась и ее душа в райских селениях. Если голова была отрублена, как же смерть сумела напоить раствором все тело? Но Феодора рассказывает: «И столь горек был раствор тот, что душа моя, не имея сил стерпеть горечи, содрогнулась и вышла из тела, как бы насильно оторванная от него. Святые ангелы тотчас же приняли ее на руки свои. Взглянув назад, я увидела тело моё лежащее бездушным, бесчувственным и недвижимым. Совлекши его, как совлекают одежду, я смотрела на него с безмерным удивлением.
Итак, хотя смерть четвертовала Феодору: отрубила ей ноги, руки и голову; душа держалась так крепко, что ее пришлось выкуривать горечью. И тело после всех пыток осталось целехонько. Душа же вышла из него, как рука из перчатки.
В таких представлениях о душе нет ничего христианского. Так же представляли ее себе древние греки и римляне, так представляют ее дикие и полудикие народы.
IX
Итак, ангелы взяли исторгнутую из тела душу. «В это время бесы, явившиеся в образе эфиопов, продолжает Феодора, обступили ангелов, державших меня, и начали вопить, показывая написания грехов моих: «множество грехов имеет душа эта, — поэтому пусть даст она ответ пред нами».
Но здесь пришли на выручку ангелы и начали вспоминать все добрые дела Феодоры. Между прочим «они припоминали, когда я с усердием приходила в церковь и с умилением и сердечным сокрушением молилась там, слушая со вниманием пение и чтение церковных молитв и песнопений, когда приносила в церковь фимиам и свечи или иное какое-нибудь приношение, или вливала деревянное масло в лампады и с благоговением лобызала самые честные иконы».
Благочестивому христианскому рассказчику невдомек, что такое же значение имеют для язычников жертвы, приносимые ими своим богам, и лобызание собственных идолов. И языческие священники убеждают своих верующих, что необходимо зажигать огонь перед идолами и приносить всякие дары в храмы. Значит, и языческие, и христианские боги одинаково любят смотреть на огоньки, и их одинаково подкупают, ставя перед ними свечи, подливая масла в лампады, разводя костры. Но удивителен этот всесильный христианский бог, которому, как и языческим, приходится ждать огня и других жертв от людей!
Бесконечно тоскливо было бы перечислять все «добрые дела», которые припоминали за Феодорой ее судебные защитники. Должно быть, это — совершенно бездельные, праздные существа, не пригодные ни к чему путному и серьезному. Они дошли до того, что «приводили на память, когда я воздержанно проводила время и когда по средам и пятницам и во все святые посты постилась, и сколько творила поклонов и простаивала нощных бдений». «Все это и все другие малейшие добрые дела мои святые ангелы собирали, готовясь положить их на весы против моих злых дел. Эфиопы же, видя это, скрежетали на меня зубами, желая похитить меня из рук ангельских и низвести на самое дно ада».
Уже здесь началось то ли судебное состязание, то ли лавочный торг между ангелами и бесами — упоминается уже о весах, как во взаправской лавочке.
«Но в это время неожиданно явился там преподобный Василий и сказал святым ангелам: «Властелины мои, сия душа много послужила мне, угождая моей старости: я молился богу о даровании мне ее, и господь ниспослал мне сию душу», - для услужения Василию!
Сказав это, он вынул из-под одежды своей мешок, чем то наполненный (думаю, что в нем было одно чистое золото), и дал его святым ангелам, сказав при этом: «Когда вы будете проходить воздушные мытарства и лукавые духи начнут истязать душу сию, вы искупите её этим от долгов её. Благодатию божиею, я богат и много собрал сокровищ трудами и потом своим, — и вот я дарю мешок душе сей, послужившей мне».
А и мало же своего, самостоятельного в этом загробном мире по сравнению с земным миром! Византия, в которой жил Василий Новый, была насквозь пропитала крупно-торгашеским духом. Через неё шла в то время вся торговля с Востоком (Малой Азией. Аравией, Закавказьем, Индией), который по своему экономическому развитию был тогда много выше Европы. Здесь развертывали свои операции крупнейшие купцы и крупнейшие ростовщики, банкиры своего времени. Золото было предметом самых пламенных вожделений. На золото расценивались все человеческие отношения, — и воинская доблесть, и честь, и грехи, и святые дела.
И вот мы видим, что в загробном мире грехи и святые дела тоже расцениваются на золото и выражаются на ростовщическим языке. Своей святой жизнью Василий достиг «богатства» — собрал «сокровища трудами и потом своим», как говорили о себе купец или ростовщик, пускающий в оборот свои капиталы. И он прошел с земли с мешком, в котором, надо полагать, «было одно чистое золото». И этим-то золотом он хочет выкупить из долгового рабства у бесов душу несчастной Феодоры. Словом, на каждом шагу в загробной жизни торгашеский язык и торгашеские понятия.
Дальше — тоже самое. Нам уже много раз встречалось слово «мытарства», и много раз мы слышали упоминание о «шествии души по мытарствам». Что
