понравился, – прозвучал за спиной Хельмута негромкий голос, и из ниши возникла темная фигура, похожая на тень. – Ненадежный вариант.
Вспыхнул огонек зажигалки – Тень прикурила тонкую сигарету.
– Хорошая вещица, – сказал Хельмут, разглядывая зажигалку в руке Тени.
– Подарок Гиммлера. – Тень помолчала. – Очень ценный подарок. Эта зажигалка стоит целое состояние.
– Да уж вижу… Мне он ничего такого не дарил.
– Значит, не заслужил. Вот что. Этот твой адвокат может нас подставить, – вернулась Тень к прежней теме. – Надо искать другой вариант. Нам нужен серьезный информатор.
– Мне он тоже не нравится, – признался Хельмут. – Буду искать.
– Но и от этого Кнюде тоже отказываться не стоит. Он пригодится все равно. Ты же понимаешь: дело очень и очень серьезное. Мы не можем допустить, чтобы на этом судилище Германию распяли на глазах всего мира. Это вопрос национальной гордости. Мы и без того достаточно пострадали. Или ты не согласен?
Тень глубоко затянулась сигаретой и выпустила дым в лицо Хельмута. Хельмут и бровью не повел.
– Абсолютно согласен, – сказал Хельмут.
– Вот скажи мне, – продолжала Тень, – разве англичане лучше? Разве не Чемберлен летал к Гитлеру, разве не он подписал мюнхенские соглашения? С этого все началось! А французы?.. – Тень стряхнула пепел с сигареты. – Им же нравилось якшаться с фюрером, они души в нем не чаяли. А теперь изображают из себя обиженных. Я уж не говорю об американцах. Это они напропалую крутили романы с нашей военной промышленностью и вливали в нас свои доллары, а все для того, чтобы рассорить с большевиками и побольше на этом заработать. Почему на этот мерзкий спектакль в качестве обвиняемых выставили именно нас?!
– Никто не любит проигравших, – мрачно сказал Хельмут. – А мы сейчас проигравшие…
– Ну уж нет! Мы еще не проигравшие. Война закончилась, но это ничего не значит. Если вытащить из тюрьмы Геринга… да и остальных подсудимых тоже! О, это было бы доказательство того, что мы еще сильны и к нам следует прислушиваться.
– У меня слишком мало бойцов…
– Бойцы будут, об этом я позабочусь. Пусть не сразу, но будут. А ты подумай о том, чтобы подыскать более надежного человека среди тех, кто ошивается на трибунале. Там наверняка найдутся те, кто согласился бы с нами сотрудничать. Надо только найти для них весомый повод. Было бы отлично, если бы это был кто-то из советских… Советские всегда много знают. И их сейчас никто не заподозрит.
– Я попытаюсь.
– Не пытайся, а сделай! Процесс должен быть сорван. Этого адвокатишку держи на коротком поводке, но найди еще кого-то. Скажем, из советских.
– Есть! – сказал Хельмут и щелкнул каблуками, отдавая честь. Эхо гулко раскатилось по подземелью.
9. День, который так ждали
Утро 20 ноября 1945 года выдалось ветреным и пасмурным. Подрагивали на ветру голые ветви деревьев, по мостовой неслись пыль и облетевшая листва; будто распахнутые крылья, бились на фасаде здания флаги. Флагов было четыре – по числу держав-победительниц, представители которых должны были судить нацистских преступников: СССР, США, Великобритания, Франция.
Площадь перед правым крылом Дворца правосудия гудела, будто растревоженный улей. Стоянка была полна машина, но автомобили продолжали прибывать.
У ворот охранники едва справлялись с проверкой документов. Участники и гости трибунала терпеливо ждали своей очереди, выстроившись в длинную линию и запахиваясь в пальто и шинели. Здесь были представители армий союзников и штатские.
Бойкие фотографы направляли на них свои фотоаппараты. Вспыхивали блицы.
На десять часов было объявлено открытие международного трибунала.
– Ничего себе столпотворение! – изумился Зайцев, озираясь по сторонам. – Я здесь три месяца, и никогда такого не было.
– Да уж, – проворчал Волгин, – в таком столпотворении не до человека…
– Ты про брата? – сочувственно уточнил Зайцев. – Найдешь, все будет в порядке. А на полковника не злись. Он мужик хороший. Ну, солдафон, но тут уж ничего не поделаешь. Зато ты счастливый! У тебя брат есть. А у меня вот никого не осталось… Он в каких частях служил?
– Пехота.
– Тут пехотинцев мало… Я попытаюсь поузнавать, конечно.
Они встали в очередь. Солдаты на входе придирчиво изучали документы.
Волгин поморщился:
– Если не ускорятся, нам до вечера ждать.
– Прорвемся! – хохотнул Зайцев. – А с чего ты решил, что твой брат в Нюрнберге?
– Почту получил. А там штемпель: Нюрнберг.
– И ни обратного адреса, ничего?
Волгин отрицательно покачал головой.
– Надо в городе покрутиться, может, узнаешь что, – заключил Зайцев.
У ворот происходила смена караула. Шеренга солдат в советской форме промаршировала мимо Волгина и Зайцева, и Волгин вдруг увидел удаляющийся коротко стриженный затылок. Было в нем что-то до боли знакомое.
– Колька! – воскликнул Волгин и бросился к караульному.
Тот недоуменно обернулся.
– Простите, – пробормотал Волгин. – Обознался…
Зайцев подхватил его под локоть и повел ко входу. Они предъявили пропуска и прошли было внутрь, но Волгин вдруг резко остановился.
Он услышал, как почтенный господин в пальто и шляпе пытался объяснить на немецком американскому солдату, что приглашен, что у него специальный пропуск, и даже демонстрировал этот пропуск, но солдат даже глазом не вел.
«Трудности перевода», – подумал Волгин и поспешил на помощь господину в шляпе.
– Волгин, ты куда? – закричал ему Зайцев из дверей, но Волгин только отмахнулся.
– Он просит документ, удостоверяющий личность, – сказал Волгин на немецком. Господин в шляпе благодарно кивнул и поспешно извлек из внутреннего кармана паспорт. Охранник скользнул по паспорту взглядом и сделал знак: проходите.
Господин приподнял шляпу и вежливо поклонился охраннику, – который, впрочем, никак не отреагировал, – а Волгину господин сказал:
– Это очень правильно. Нужно проявлять бдительность. В наше время бдительность прежде всего.
Волгин стал подниматься по ступеням. Господин в шляпе двигался за ним.
– Спасибо за помощь, – сказал он. – Наконец-то мы дождались этого дня! Разрешите представиться: герр Швентке. Я из городской администрации.
– Капитан Волгин.
– Я хочу увидеть этих людей. Никогда не прощу того, что они сделали! А вы из России? У вас отличный немецкий!
* * *
Центральная лестница в вестибюле была запружена людьми. Черепашьим шагом Волгин и Зайцев двигались в общем потоке.
Вдруг толпа вскипела волной. Откуда ни возьмись появились солдаты в белых шлемах и стали оттеснять присутствующих в сторону, расчищая путь для какой-то важной персоны.
Зайцев недовольно нахмурился, но вдруг лицо его озарилось восторгом:
– Смотри-смотри! – по-ребячьи воскликнул он.
Окруженная охранниками, по лестнице поднималась светловолосая женщина в кремово-белом костюме и белой шляпке. Она была не юна, но очень стройна и изящна, а движения – отточенно-грациозны. Ее профиль, казалось, был высечен из прекрасного белого мрамора.
Вокруг вспыхивали блицы фотоаппаратов, репортеры махали руками и кричали: «Сюда,
