— Это не твоё дело. — Фёдорова вскинула подбородок. — Но я отвечу. Я лишена возможности иметь детей. Когда я осталась одна с маленьким мальчиком на руках, с большими проблемами, мы сблизились. У него тоже никого не было. Вот мы и потянулись друг к другу. Степан для меня только сын, и никто иной. В то время и ему, и мне было тяжело. Тебе этого не понять.
— Честно говоря, и не собираюсь. Хорошо, мы определились, что ваши семейные отношения — это ваши семейные отношения. Меня больше интересует дело. Что ты успела узнать об алиби своего сына?
— Практически ничего. — Фёдорова не была удивлена моим вопросом, я же нисколько не сомневался в том, что она потратила значительную сумму денег и время на то, чтобы собрать доказательства невиновности сына. — Я никогда не контролировала его, сейчас он уже большой мальчик и вправе жить так, как ему хочется. Охраной он не пользовался, хотя мне это не очень нравилось. После того, как Стёпу задержали, я наняла несколько специалистов, которые попытались установить, где он находился 28 июня. Со слов людей, которые их рекомендовали, это были профессионалы. Результатов никаких. Также не удалось установить таинственного абонента, имя которого мой сын отказался раскрывать.
— Понятно, что ничего не понятно. Почему Степан может скрывать данные собеседника? Я думаю, что ты осознаёшь, насколько важно было бы установить это лицо и допросить.
— Всё я понимаю. Он не захотел делиться данной информацией даже со мной.
— Ладно, оставим этот вопрос в стороне. Пока. Как долго твой пасынок… извини, сын употребляет наркотики?
— Около 5 лет. С его слов это не является для него проблемой. Насколько мне известно, употреблял он кокаин, иногда марихуану.
— И ты спокойно воспринимали медленное самоубийство, которое совершал твой сын? — я всё-таки начал привыкать называть Фёдорова её сыном.
— Конечно, нет. Но у Степана сложный характер, он упрям, упорен в достижении своих целей. Лишь однажды я уговорила его пройти лечение в одной из частных клиник Англии. Это ничего не изменило.
— Какие ещё черты характера мне необходимо учитывать в общении с ним?
— Стёпа бывает вспыльчив, и это вызвано не употреблением наркотиков. С детства такой, вроде спокойный и вдруг взрывается. Но быстро отходит.
— У него имелись проблемы с деньгами? Хватало ли ему на приобретение этой отравы?
— Конечно, хватало. В его распоряжении всегда имеются приличные суммы. Его расходы никто не контролирует, в тратах он самостоятелен.
— Что тебе известно об его знакомстве с убитым?
— О Костомарове я до задержания сына вообще ничего не знала. Я просто поражена, как Степан умудрился познакомиться с таким отребьем.
— Теперь стандартный вопрос. Если ты и твой сын считаете, что он невиновен, как произошло, что его осудили?
— Не знаю. Я не очень верю, что его могли подставить, для этого должны быть враги, сильные, могущественные, умные. Таких на моём горизонте я не вижу. Скорее это стечение обстоятельств, роковое стечение обстоятельств.
— Как сказал Бернард Шоу, люди всегда сваливают вину на силу обстоятельств. Звучит банально, но ссылка на эти самые обстоятельства Степану не поможет. Что, по твоему мнению, я ещё должен знать?
— В человеческой жизни порой возникают обстоятельства, при которых здравый смысл оказывается бессильным, Джейн Остин, Нортенгерское аббатство. Ни один ты знаком с хорошей литературой. — Кристина с укором посмотрела на меня. — Мы встретились не для философского либо литературного диспута. Степан не виновен. — она на мгновение запнулась, после чего продолжила. — Он не убийца. Я слишком хорошо его знаю, у него есть недостатки, но он не убийца.
— К сожалению, суд с тобой не согласился. — прозвучало это жёстко, но я и не собирался кого-то успокаивать. — Что можешь сказать о характере Степана? Какой он?
— Он, он, — задумчиво начала Криста, — он интересный. Сильный, не физически, я думаю, ты меня понимаешь. Стёпа упорный, иногда до одержимости. Пойми, он добрый мальчик, не способный на убийство. Единственная его проблема — это наркотики.
— Ты говорила об его вспыльчивости? Это может иметь отношение к обвинению его в убийстве?
— Я думаю, что нет. Наверное, из-за наркотиков, у него последние года три в поведении иногда взрывы вспыльчивости участились. Нет, — она посмотрела на меня, — ничего серьёзного, он просто взорвётся, покричит, помашет руками, и успокоится. Случается это только в моём присутствии. Не слышала, чтобы он позволил себе подобное поведение при посторонних, всё-таки лондонское воспитание.
— Чем его можно вывести из себя?
— Точно, если затронуть его семью. Он очень трепетно к относится к этому вопросу. Не любит разговаривать на тему своей зависимости.
— Эта вспыльчивость опасна для окружающих? Были случаи применения насилия с его стороны? Из-за чего она возникает?
— Сложно сказать. Для меня Степан не опасен. Я не видела, чтобы он применял к кому-либо насилие.
— Не видела? — вмешался я. — Тогда может быть слышала?
— Не… нет. — не совсем уверенно ответила Фёдорова.
— Хорошо. — продолжил я, понимая, что сейчас больше из неё ничего не вытяну. — Что ещё я должен знать.
— Думаю, всё. Мой сын не виновен.
— Это я уже понял. — со вздохом сказал я. — Я думаю, пока мы разговор закончим. Тебе осталось ознакомиться с соглашением и, при согласии с условиями, подписать его. — я протянул ей тот же бланк соглашения, на котором уже стояли подписи её сына. Она быстро пробежала текст документа глазами, после чего подписала и передала мне. Я же продолжил. — Что с моим гонораром?
— Сегодня половина будет переведена. Этого достаточно?
— Пока да. Но если возникнут дополнительные расходы я не замедлю предъявить их к оплате.
— Хочешь найти таинственного собеседника?
— Может быть, может быть. — не в моих правилах раскрывать методы и способы работы. Когда клиенту становится известно, каким образом я добился успеха, он почему-то старается мою работу обесценить, что мне очень не нравится. — У меня не возникнет проблем с Плотниковым? И он, и я некомандные игроки.
— Думаю, нет. Постарайтесь сделать так, чтобы их не было.
— Тактичность — не мой конёк.
— Это я уже поняла. Пожалуйста, постарайтесь не мешать друг другу. Жизнь моего сына важнее твоей гордости и самомнения господина Плотникова.
— Хорошо. На сегодня всё. Всего доброго.
— До свидания. — Криста проводила меня до входной двери, после чего я покинул её дом.
На улице, за воротами я закурил сигарету и задумался. Или задумался и закурил сигарету? А…. всё едино! Подытожим: у меня есть клиент, который считает себя невиновным, но отказывается доказывать свою невиновность; есть его мачеха, которая не мачеха, которая уверена в невиновности своего сына, который ей не сын и у которой нет доказательств, подтверждающих его невиновность. Короче все всё знают, все во всём уверены, но меня пока никому убедить не удалось. Плюс господин Плотников, с которым мне придётся работать в тандеме. Вся эта ситуация мне не нравилась, поэтому я решил направиться домой. В деле Фёдорова следовало сделать паузу, которую можно с успехом потратить на подготовку апелляционной жалобы по делу Сазанова. Перед этим же следовало направиться домой, поужинать и отдохнуть. Последнее я и сделал.
