это лезть, погружаться в безумие.
Но я все же методично делал самому себе только хуже, начал выворачивать ящики один за другим и хаотично высыпать на кровать груды белья.
Порезанная ладонь кровоточила…
Сильно.
Всюду оставляя следы.
Еще одни трусики.
Совсем невесомые! Абсолютно прозрачные, а вот эти… черные, с кожаными ремешками.
Ооо…
Но помимо трусиков на кровать выпало кое-что еще.
Я глазам своим не поверил, схватил и снова покинул спальню, одежда душила.
— Это что? — рявкнул, стукнув по двери кулаком.
— Ммм?
— Что это, твою мать, такое?!
Ясмин вздохнула и очень медленно произнесла из-за двери, явно смакуя ощущение безопасности.
— Леони-и-ид…
Маленькая дрянь играла на моих нервах и проверяла границы выдержки.
— Ты же понимаешь, я из-за двери ничегошеньки не вижу.
Я зарычал.
— Я понятия не имею, что тебя так сильно возмутило. Мои трусики?
— Это даже трусики назвать нельзя.
— Хорошо. Больше я такие не куплю и не надену… — покорно произнесла она и добавила. — Я вообще буду ходить без трусиков. Как сейчас.
Глава 12
Леонид
Слова Ясмин ошпарили меня, будто кипяток. Моя память слишком хороша, а лицо Ясмин, ее фигурка — отдельная строка. Я всегда помню, как она выглядит, пахнет, смотрит…
Мое воображение мгновенно нарисовало ее в той закрытой ночной рубашке, что я для нее купил. Нежная ткань, ручная вышивка — эксклюзивная ограниченная коллекция французского модельера, с нотками винтажа. И ей шло, очень шло…
Мое воображение мигом нарисовало, что под этой рубашкой не было ничего. абсолютно. Что между ее узких бедер абсолютно нагая плоть, крохотный треугольник ничем не скрыт, и я вдруг понял, что не знал, какое бикини она делала на курсах лазерной эпиляции — полное глубокое или просто целомудренно проходилась по края белья.
Это чертовски сильно меня взбесило. Я не знал наверняка, какая она — абсолютная гладкая, как девочка, или с пушком взрослых волос. Я бы предпочел видеть все без единого волоска. А еще с удовольствием бы сделал кое-что еще.
Полюбовался бы на те трусики, которые увидел в ее ящике. Еще с биркой. Черные низкие трусики с кожаными ремешками. Блять, я хочу на ней это черное экстравагантное белье под нежнейшей, трогательной невинной ночной рубахой.
Я хотел бы присесть возле ее ног, задрать подол ночной сорочки и увидеть на ней это ужасно вызывающее белье. Грубое, кожаное, с откровенной сеткой на самой дырочке…
Откуда она вообще такие взяла? А вот это… В моей руке был зажат вакуумный стимулятор для клитора, разогревающая смазка…
Мне ли не знать, что разогревающие смазки усиливают эффект?
Я и представить себе не мог, что моя девочка балуется таким.
Нет, я не мог… Стоило только представить, как она запускает руку под трусики, трогая себя, а вот это все…
Оооо…
Я с трудом подавил стон. Член под брюками был слишком твердый и возбужденный, тек смазкой.
И в голове стучало.
Без трусиков. Без трусиков. Без трусиков.
— Я тебе не позволю, — заставил себя говорить спокойно. — Еще одна такая выходка, и…
— Ты обещал, что не навредишь мне. Поклялся.
Я? Когда…
Ах, черт, моя ладонь до сих пор кровоточила.
— Я могу верить твоим клятвам?
— Да, но это не означает, что ты можешь испытывать границы моего терпения. Я нашел в твоем ящике не только запрещенное белье, Ясмин. Я нашел в нем еще кое-что. Игрушки для взсрослых, лубрикант.
Сказав это, я, как последний дебил, мысленно обратился: “Прошу, скажи, что это не твое!”
Клянусь, мне было бы куда проще поверить в любую лживую чушь, чем жить с правдой, что моя девочка пиздец какая взрослая, что та малышка, которая сосала грудь у меня на глазах, выросла настолько, что готова сосать кое-что другое… И меня ебать как сильно начало крыть похотью.
— Это мое. Это все мое.
Сукаааа, сукааа…
Больше не в силах терпеть это адское давление, я расстегнул брюки и спустил их вместе с трусами. Напряженный член подпрыгнул, раскачиваясь. Я был заведен настолько, что мог трахнуть даже гребаный воздух, просто подумать о чем-нибудь и выстрелить спермой.
Я опустил прибор и смазку на комод. Напряженный конец молил о прикосновениях.
Эта дверь… перед глазами — единственное, что меня отделяло от проказницы, которую стоило наказать. Хорошенько наказать. С оттяжкой…
Рука сама нырнула в карман пиджака за ее трусиками. Я обмотал им ладонь и крепко обхватил напряженный ствол.
Сжал пальцами. Нарочно двигал так, чтобы задевать болезненную рану. Надеясь, что остудит пыл, но вид крови на члене с крупной головкой только подстегивал.
— Зачем? — прохрипел, бешено двигая пальцами по стволу.
— Я хотела тебе понравиться. Ты старше. Намного. Опытнее. Я совсем ничего не знала и не умела. В книгах интересно, но как будто недостаточно… Я хотела, чтобы когда ты снова пошел бы со мной на близость, тебе бы понравилось. И…
— Продолжай, грязная девчонка. Ты, блять, очень грязная. Пошлая… Дрянь…
— Тебе противно? — дрогнул голос Ясмин. — Противно знать, что я изучала себя и… — осеклась. — Для тебя!
Для меня… О, блять, остановись. Я оперся свободной ладонью на дверь и совершил еще несколько рывков по члену, потом кончил. Так жестко меня не трясло, даже когда я получал полный доступ ко всем запрещенным удовольствиям. Ее трусики были не только в ее запахе, но теперь с моей кровью и спермой. Так возбуждает… Именно поэтому мне нужно держаться подальше от хрупкой малышки. Моя грязь и опасные развлечения не для нее. С каждым разом мне нужно все больше и больше, и это просто ее сломает…
Лучше я буду ломать другие игрушки…
Я тяжело дышал, с хрипами, уже даже не заботясь, чтобы Ясмин меня не слышала. Вдруг догадается? О, с такой подготовкой… Я снова посмотрел на вакуумный стимулятор.
Восстанавливал дыхание, немного стало легче. Густой туман в голове прояснился. Но я чувствовал, что это ненадолго.
Прислушался.
Ясмин шумела в моей комнате, кажется делала бардак, переворачивая ящики.
Ничего она там не найдет!
— Ясмин, постой. Не круши мою комнату. Может быть, поговорим?
— Не хочу.
— Тогда ложись спать, я буду дома. Поговорим завтра. И… — прикрыл глаза, не веря, что говорю это. — И я куплю тебе нормальный прибор. Это дешевый. Готов поспорить, ты забежала в магазин и купила первый попавшийся, едва не сгорая от стыда.
— Откуда
