Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
бой и продолжается зачистка. Решаем въехать в Мариуполь с другой стороны.
Как только стали освобождаться на окраине первые кварталы Мариуполя и линия боёв, подобно удавке на шее украинских националистов, стала стягиваться к центру, из жилых массивов хлынул поток беженцев. Даже этот факт свидетельствует, что мариупольцы оказались в заложниках у нелюдей из «Азова». Договорённость о гуманитарных коридорах противник и не думал выполнять. Мы подъезжаем к Мариуполю и видим, как беженцы едут, идут прямо по шоссе. Тащат свои сумки, рюкзаки, баулы, катят тележки, коляски с детьми. Женщины, мужчины, старики, старухи с белыми повязками на рукавах идут змейками. Зрелище впечатляющее. Исход!
Но ближе к Мариуполю за окном движение и в обратную сторону. Люди из «Метро» на окраине растаскивают весь ассортимент гипермаркета. Уголь, соки, воды… Кто катит тележку, кто волоком тянет за привязанный пояс ящик. Кто просто несёт упаковку воды в руках. Язык не поворачивается упрекнуть этих людей в мародёрстве. Это не мародёрство, это борьба за выживание. Судя по внешнему виду, всем этим людям за три недели штурма многое удалось пережить. А некоторым не удалось.
Проезжаем по Запорожскому шоссе, очередь на блокпосту. Там идёт проверка. Ни один нацист не должен уйти, ни один не должен избежать наказания. Мужчин, способных держать оружие, заставляют оголиться наполовину – смотрят, нет ли следов от приклада, от пороха. Нет ли нацистских наколок, трезубов, свастик на теле – такими знаками отличия любят украшать себя азовцы. Мы проезжаем мимо, останавливаемся на круге перед началом бульвара Шевченко. Выходим, оглядываемся… Да… дела…
Слева – чёрные-чёрные дома. Выгоревшие дотла. Справа – разрушенный и сожжённый торговый центр. Остались целы на стене только буквы O’STIN – это марка фирмы, выпускающей одежду. По бульвару дома через один угольные. Да… дела… Апокалипсис сегодня, здесь, сейчас. Зрелище растерзанного войной Мариуполя затмило утренние виды освобождённой Волновахи. В Мариуполе был не танец, а пляска разрушения. Она ещё продолжается – из центра слышны выстрелы и взрывы, оттуда в небо валит чёрный дым, рассеиваясь серой полосой над домами.
► Окраина Мариуполя. В центре города ещё идут бои
Идём во двор в проём между панельками. Под ногами камни, бетонная крошка, провода, мусор. Справа – наполовину выгоревшая многоэтажка. Во дворе ещё один сожжённый, аспидно-чёрный дом. Он контрастирует с окрашенной в яркие цвета детской площадкой. Она не повреждена. Целы и горка, и качели, и перекладина. Рядом с площадкой у будки электропередач два трупа, накрытые тканью.
Повсюду разбросаны осколки, куски железа, бетона, стекла, остатки оконных рам. Повалены или иссечены деревья. У подъездов кучкуется народ. Это в основном пенсионерки, старики, тётушки. Молодых лиц не видно. У кого были силы и возможности, наверное, уже уехали. Несмотря на то что сегодня тепло, все в нелепых шубах, кофтах, пуховиках, в шапках, закутаны кто в чём. Увидев журналистов они приветственно машут руками.
– А вы откуда? – спрашивают.
– Мы из России.
– А-а, буква Z – это Россия, – замечают они шеврон на моём бронежилете.
Да, Z – это Россия.
Я беседую с ними. Они очень открыты и очень эмоциональны. Видно, что они на пределе, что они истощены – и морально, и физически. Видно, что они в любую секунду готовы разрыдаться, а некоторые уже и не сдерживают слёз. Уже три недели они живут без света, тепла, воды, под обстрелами, под постоянным страхом смерти.
– Мы так хотим, чтобы всё это закончилось, мы хотим, чтобы здравый смысл победил, – говорит супружеская пара пенсионеров. Бабушка готовит еду на разведённом костре в очаге из собранных кирпичей, прямо возле подъезда. Рядом лежат вязанки хвороста, очевидно, наломанного из растущих во дворе деревьев.
Но на войне не до здравого смысла. Война – это коллективное безумие. Все разумные доводы и ходы были исчерпаны до войны, иначе бы она и не началась.
– Квартиры сгорели, сгорело имущество, вся жизнь наперекосяк. Так сложно в таком возрасте начинать всё сначала, – причитает бабушка.
Ты как будто находишься во сне, бродишь в страшной сказке. Ты находишься в мире постапокалипсиса, который видел ранее только в кино. Все библейские печати сняты, а кони: белый, рыжий, вороной, бледный – выпущены. Как быстро рассыпался современный комфортабельный мир, создаваемый столетиями прогресса! Три недели городских боёв – и всё: люди среди чёрных обугленных панелек готовят еду на костре.
Тут резкий свист прерывает наш разговор. Что это? В воздухе что-то засвистало, защёлкало. Ох ты ж! Если это и кошмарная сказка, то, значит, это Змей Градыч прилетел. Двор, наш или соседний – разбираться некогда, потому что небезопасно – попал под ракетный обстрел. Не мешкая, я вместе с жителями дома быстро забегаю в подъезд.
– О, Господи, опять, вроде ж неделю тихо было, – вздыхает пенсионерка в мохнатой шапке.
– Двенадцать дней нас бомбили. Сутками! – поддерживает её женщина. – Боже ж мой!
«Боже ж мой…» – я повторяю про себя.
Что там на улице? Прилетит ещё пакет? Вроде нет, тихо. Мы выходим. Вроде все целы.
– Ну для чего же язык дан? Язык нужен, чтобы договариваться. Но не силой, – продолжает прерванный разговор на улице женщина в красном шарфе и шапке с бумбоном, – а если уже силой, то уже заканчивайте всё это!
Потеряв всё, кроме своей жизни, оставшиеся жители панельки уже никого не винят, не ведут разговоры о политике. Путин, «Азов», наши, не наши, кто прав, кто виноват – им уже всё равно. У некоторых нет уже сил: физических, нервных, эмоциональных, душевных, – чтобы быть на чьей-то стороне. Они не мыслят глобально на своих кухнях и диванах, потому что кухонь и диванов у них нет. Они переживают за себя. Они хотят только одного – чтобы наконец весь этот ужас для них закончился.
– Мы верим в победу, мы выдержим всё, – продолжает свою эмоциональную речь женщина, – наши деды выдержали, и мы выдержим. Но скорей бы это всё закончилось, Господи. Мы выдержим, только дайте хлеба и воды. Помогите нам! Пусть весь мир услышит и поможет нам.
– Да. Мы уже забыли, что такое хлеб, – подтверждает старушка, которая готовит еду на против, – как бы хлеба покушать.
Хлеб! Как мы могли забыть?!
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
