— Как поживаете, мистер Хадлстон? Арчи, где тебя носило?
— Зная, сколь неумолимо приближается время обеда, буду краток, — произнёс я. — Но сперва взгляните вот на это. — Я вытащил из карманов и разложил на столе нож, лопатку и бумажные пакеты.
На лице Дэниела появилось изумленное выражение.
— Что это за ерунда? — спросил Вулф.
— Это не ерунда, — поправил я. — Это инструменты. Минувшей ночью дождя по-прежнему не было. Поэтому я решил съездить на Ривердейл и взять в том месте, куда орангутан пролил йод, кусочек дерна для экспертизы. Очевидно, та же идея пришла в голову мистеру Хадлстону. И он опередил меня. Дерн у него в газете. Опасаясь, что он может выбросить сверток в реку, я проследил за ним, и он привел меня сюда. Я рассказал это, потому что предпочитаю выглядеть скорее нелепым, нежели тупым. Теперь можете смеяться.
Вулф не смеялся. Он смотрел на Дэниела.
— Мистер Хадлстон, в вашем свертке действительно то, что сказал Арчи?
— Да, — ответил Дэниел. — Я хочу…
— Почему вы пришли с этим ко мне? Химик не я. А вы.
— Я хочу, чтобы все было сделано официально.
— Обратитесь в полицию.
— Ни за что! — вид и тон Дэниела свидетельствовали о решимости. — Там меня считают обыкновенным докучливым человеком. Допускаю, что так оно и есть. Но произведи я экспертизу сам, без чьего-либо присутствия, и они…
— А зачем? Не производите. У вас ведь есть коллеги, друзья?
— Я не хотел бы им доверяться.
— А вы уверены, что принесли именно тот кусок дерна, на который попал йод?
— Совершенно. Об этом свидетельствовали пятна на краю плиты. Для сравнения я взял ещё две пробы по обе стороны от первой.
— Разумно. Кто подкинул вам эту мысль?
— Никто. Она пришла мне в голову сегодня утром, и я немедленно…
— Ах, так? Мои поздравления. Обратитесь в лабораторию Фишера. Вы слыхали о ней?
— Конечно. — Дэниел залился краской. — Но так случилось, что сейчас у меня совершенно нет при себе денег. А там дорого.
— Откройте кредит. Под залог состояния вашей сестры. Вы ведь её ближайший родственник?
— Никакого состояния не существует. Оставшиеся после Бесс долговые обязательства значительно превышают стоимость имущества.
Вулф озабоченно поерзал.
— С вашей стороны очень непредусмотрительно не захватить наличных. Не может же у вас их совсем не быть, черт возьми! Видите ли, сэр, дело вашей сестры меня нисколько не интересует. Оно меня не касается. А время обеденное. Следовало бы с вами распрощаться, но вы, похоже, способны шевелить мозгами, а это явление нынче столь редкое, что его надлежит поощрять. Арчи, позвони в лабораторию Фишера, спроси мистера Вейнбаха. Скажи, пусть примет от мистера Хадлстона срочный заказ, а счёт отошлет мне. Я готов принять от вас вексель, сэр.
Дэниел замялся.
— У меня привычка… Я оплачиваю векселя с большим запозданием…
— С этим векселем такого не произойдет. Я позабочусь. Что такое аргирол?
— Аргирол? Ну… это соединение серебра с белком.
— Он оставляет пятна, похожие на пятна от йода. В нем могут жить столбнячные палочки?
Дэниел задумался.
— Полагаю, что могут. Он значительно слабее…
Вулф нетерпеливо помотал головой.
— Скажите мистеру Вейнбаху, чтобы проверил его наличие в дерне. — Он поднялся. — А теперь мне пора обедать.
Разделавшись с телефонным звонком и выпроводив Дэниела с его свертком за порог, я присоединился к Вулфу в столовой. Поскольку во время еды всякие разговоры о делах считались недопустимыми, я дождался, пока мы вернулись в кабинет, и сказал:
— Между прочим, Джанет видела, как он выкапывал дерн, а Мариэлла и племянник…
— Напрасно стараешься. Меня это не интересует. — Он указал пальцем на нож и садовую лопатку, которые по-прежнему лежали на столе. — Где ты это взял?
— Купил.
— Пожалуйста, убери их куда-нибудь. И не вздумай включить в графу «деловые расходы».
— Тогда я отнесу их в свою комнату.
— Рада Бога. На здоровье. А теперь возьми блокнот. Я продиктую письмо мистеру Лоэну.
Тоном он давал понять: дела Хадлстонов больше не существует. Не существует для стен этого кабинета, для тебя, для меня.
Нет сомнения, что так бы оно и было, если б не его тщеславие. Впрочем, возможно, тщеславие тут ни при чем, и он позволил братцу Дэниелу вновь нарушить свой покой, только чтобы напомнить, что не советует затягивать с оплатой векселя. Так или иначе, но когда некоторое время спустя, около семи, Дэниел опять появился у нас на крыльце, Фрицу было сказано проводить его в кабинет. С первого же взгляда — по глазам, по выпяченной челюсти — я понял: у Дэниела есть новости. Он подошёл строевым шагом к столу Вулфа и объявил:
— Моя сестра была убита.
Затем достал из кармана конверт, суетясь, дрожащими пальцами вынул из него и развернул листок бумаги. Он покачнулся, ухватился за край стола, поискал глазами кресло и сел.
— Кажется, я немного ослаб от волнения, — виновато произнёс он. — Вдобавок я сегодня позавтракал одним яблоком и с тех пор ничего не ел.
Если на свете существовала фраза, способная удержать в этот момент Вулфа от совета обратиться в полицию и просьбы выставить назойливого посетителя вон, то Дэниел произнёс её. Единственным человеком, которому в этом доме никогда не указывали на дверь, был человек с пустым желудком. Вулф насупился, взглянул на Дэниела — не с симпатией, с негодованием! — нажал кнопку и, когда на пороге появился Фриц, спросил:
— Как долго ещё ждать суп?
— Он почти готов, сэр. Грибы на подходе.
— Принеси кастрюльку супа, хлебцы, брынзу и горячий чай.
Дэниел попытался протестовать, но Вулф не пожелал даже слушать. Он издал глубокий вздох, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Человек, который за последние двадцать четыре часа не съел ничего, кроме одного яблока, был для него слишком тяжелым зрелищем. Когда Фриц принёс поднос, я уже поставил перед Дэниелом небольшой столик. Он жадно вцепился зубами в хлебец, зачерпнул ложкой суп, подул на него и отправил в рот.
Я взял вынутый им из конверта листок бумаги и принялся читать. Это было заключение из лаборатории Фишера. Проглотив несколько ложек супа, Дэниел заговорил:
— Я так и знал. Я не сомневался. Ничего иного просто не…
— Ешьте! — сурово приказал Вулф.
— Спасибо, спасибо. Очень вкусно. Вы оказались правы насчёт аргирола. Прекрасная догадка. Чистейший аргирол! — Кусок брынзы исчез у него во рту. — Йода нет и в помине. Зато миллионы, сотни миллионов столбнячных палочек! Вейнбах сказал, что в жизни не видел ничего подобного. И все это на одном куске дерна. Два другие абсолютно чистые. Ни аргирола, ни палочек. Вейнбах считает…
