месте.
Как выяснилось впоследствии, все оказалось намного сложней, чем представлялось Чибисову. Иначе он не позволил бы себе непростительно поверхностный осмотр помещения. Допустил ошибку и Смирнов, промедлив с организацией поиска.
* * *
Поиск результатов не дал. След привел к мелководной речушке, петлявшей среди зарослей камыша в двух километрах от города. Здесь след обрывался. Дальше преступник шел по воде. Отыскать место выхода его из реки сразу не удалось, а внезапно хлынувший дождь сделал поиск безнадежным.
Все поликлиники и медпункты области были оповещены о возможном обращении к ним за медицинской помощью человека с поврежденной левой ногой. В этом случае предписывалось немедленно сообщить в ближайшее отделение милиции.
После обеда Смирнову позвонили из поселка Глубокий. Начальник отделения милиции сообщил, что часов в 11 утра в медпункт обратился по поводу вывиха левой ноги некий Прохоров С. П. Принимавшая его врач, сделавшая об этом запись в регистрационном журнале, закончила работу утром, еще до оповещения. На эту запись спустя несколько часов случайно наткнулся сменивший ее товарищ. В поселке Прохоров С. П. не проживает.
— След есть? — спросил Смирнов.
— Есть.
— Врача допросили?
— Ее нет дома. Разыскиваем.
— Ускорьте, пожалуйста. Сейчас буду у вас.
Связавшись с областным управлением и запросив адреса всех Прохоровых, проживающих в области, Смирнов немедленно выехал в Глубокий. Обнаруженный у медпункта след обуви оказался идентичным разыскиваемому. Значит, это был он. Вскоре стал известен словесный портрет преступника, сообщенный врачом.
* * *
В кабинете Смирнова было людно. Над головами плыли сизые облака густого табачного дыма. Получив словесный портрет, Смирнов, не теряя времени, собрал у себя участковых инспекторов. Здесь же был Ипатов с группой оперативных работников.
— Как известно, — напомнил Смирнов, — преступник назвался Прохоровым С. П. Но таких в нашем городе нет. Вернее, есть, но не в возрасте преступника. Вероятно, разыскиваемый вовсе и не Прохоров. Поэтому нам необходимо определить круг подозреваемых в соответствии со словесным портретом и проверить каждого из них. По описанию врача, преступник — молодой человек лет двадцати-двадцати трех, черноволосый, высокий и плотный. Особые приметы — татуировка на руке. На какой — не помнит. Да, и теперь, конечно, хромота на левую ногу. В большей или меньшей степени.
Участковые задумались. Вскоре было названо шесть «кандидатур».
После проверки четверо подозреваемых отпали: у двух не было никакой татуировки, у двух других было алиби. Причем ни у одного из них не было и намека на хромоту. Остались двое: Петька Смагин, бывший вор-рецидивист, недавно отбывший срок, и Сашка Вихров, имевший несколько приводов в милицию. Правда, Вихров шел с натяжкой: ему не было и семнадцати. Но, не зная его возраста, ему вполне можно было дать лет двадцать. Ни того, ни другого дома не оказалось.
За их домами установили наблюдение. Первым в третьем часу ночи появился Вихров. Он шел крадучись, чуть прихрамывая. Перед тем как войти в дом, огляделся.
Оповещенный о его появлении Смирнов вскоре прибыл вместе с Ипатовым. Перед крыльцом Ипатов посветил фонариком. Наклонившись над свежим следом Вихрова, Смирнов и Ипатов переглянулись: кажется, узор знакомый.
На стук дверь отворила худенькая заспанная девочка лет двенадцати — сестра Вихрова.
— А мать где? — спросил Смирнов.
— В больнице.
— Брат дома?
— Дома.
— Вчера он ночевал?
— Не знаю, — немного подумав, ответила девочка.
— Почему же ты не знаешь?
Девочка молча отвернулась. «Жалеет, — подумал Смирнов. — Какой-никакой, а все-таки брат». Миновав холодные сени, он прошел в комнату, где на диване, натянув на голову пестрое лоскутное одеяло, храпел Сашка. Из-под одеяла выглядывал ботинок.
— Вставай, Вихров! Хватит притворяться.
Смирнов сдернул с Сашки одеяло, и тот, жмурясь от яркого света, нехотя поднялся. Он был в теплой куртке и брюках.
— Раздеться не успел или опять собрался куда? — поинтересовался Смирнов. — Ну, рассказывай, где вчера ночью был?
Парень угрюмо молчал, исподлобья наблюдая за Ипатовым, обыскивающим комнату. Ипатов вытаскивал из печи его грязную одежду, которую Сашка только что побросал туда, услышав стук. «Зря я домой пошел, — подумал он, — надо было сразу к нему...»
— Слушаю, — напомнил о себе следователь.
— Ладно, — вдруг сказал Сашка. — Чего темнить-то? Я кассу обчистил. И промтоварный, — добавил он, подумав.
— А продмаг?
— Какой еще продмаг? Никакого продмага не знаю.
— Деньги из кассы куда дел?
— Потерял.
— Где?
— Не знаю. В речке, наверное.
— Так. Ну об этом мы еще поговорим.
Смирнов повернулся к Ипатову:
— Необходимо тщательно обыскать двор.
— А зачем искать-то? — сказал Сашка. — Сам покажу.
Во дворе он указал место, где был зарыт тяжелый кованый сундучок, в котором находилось несколько магнитофонов, часы и другие ценности, похищенные из промтоварного.
— Это все? — спросил Смирнов, когда открыли сундучок.
— Все.
Действительно, при тщательном обыске дома и двора больше ничего обнаружено не было.
— Магазин зачем поджег?
— Не поджигал я. Может, он сам загорелся.
— Просто у тебя все получается: деньги потерял, магазин сам загорелся.
Смирнов задумчиво посмотрел на сундучок, что-то прикидывая.
— Один тащил? — спросил он у Вихрова.
— Один.
— Не врешь?
— А чего мне теперь врать-то? Один.
— А ну, подними.
Вихров с готовностью шагнул к сундучку, обхватил его и, натужившись, с трудом приподнял. Подержав немного, тяжело опустил на землю.
— Нет-нет, — сказал Смирнов, — ты не опускай. Ты тащи его обратно. Откуда принес.
Встретившись взглядом со следователем, Вихров торопливо отвел глаза.
— Ну, рассказывай, с кем был?
— Говорю — один, — упрямо повторил Вихров.
* * *
Заканчивая дело, Смирнов не испытывал удовлетворения. Кажется, все было сделано правильно. Преступление раскрыто, преступник изобличен и признал себя виновным. На допросах Вихров утверждает, что рассказал все. Место хранения похищенного из промтоварного магазина он указал добровольно. Это так. Но разве было не ясно, что все это нашли бы и без него? И не слишком ли он легко признался при задержании?
Раздумья Смирнова прервал Чибисов, заглянувший в кабинет следователя. Чибисов временно замещал заболевшего Ракитина. Он именно замещал, но не заменял знающего и опытного Ракитина, и сейчас Смирнов особенно чувствовал отсутствие Михаила Павловича, с которым ему хотелось бы поделиться своими сомнениями и посоветоваться, прежде чем поставить точку. Он не находил общего языка с Чибисовым. Чибисов торопил следователя, не давая ему возможности задуматься и поразмыслить над делом, считая,
