твоем месте я бы постаралась сдержать это в узде, Рэмбо.
‒ Ты хочешь сказать, что эта манера поведения тебя не возбуждает? ‒ спросил я, ведя ее к лестнице.
‒ К моему шоку, нет.
‒ Эх. А я-то думал, что это заставит тебя бросить в меня свои трусики.
Я схватил ее за руку и повел вверх по лестнице, освещая ступеньки впереди нас.
Она остановилась и зацепила большим пальцем пояс джинсов ‒ на этот раз то была другая пара, настолько обтягивающая, что они, возможно, больше походили на леггинсы, ‒ оттягивая и притворяясь, что заглядывает в штаны.
‒ Ох... нет. Они все еще на месте.
‒ Черт, у Бакса этот прием всегда срабатывает. Должен спросить его, что я сделал не так.
‒ Ты берешь уроки флирта у своих братьев?
Я засмеялся.
‒ У Бакса? ‒ хихикнул я. ‒ Он тот, из которого ты вытаскивала обломки стекла на свадьбе.
Она подтолкнула меня, чтобы возобновить нашу прогулку, и мы пошли вверх по лестнице.
‒ Тот, кто осушил целую бутылку «Джеймсона», чтобы произвести впечатление на цыпочек?
‒ Тот самый.
‒ Хм, если это его тактика, принимать советы по пикапу от него не лучшая идея.
На пути к тому месту, которое я хотел, чтобы она увидела, было довольно много ступенек, поэтому я шел медленно, не зная, как быстро она сможет их преодолеть. Я подождал, пока мы не окажемся наверху, чтобы ответить.
‒ Бакс отличный парень. Признаю, он немного грубоват, но у него замечательное сердце. И ты удивишься, насколько он очарователен, когда сам того захочет.
‒ Похоже, вы довольно близки, ‒ сказала она.
Лес был близок и тих, мой фонарик испускал свет, освещая крошечную дорожку впереди нас. Мара, как я и надеялся, прижалась ко мне, глядя вокруг на лес, как будто боясь, что медведь может выйти из чащи в любой момент. На других туристических маршрутах дальше от центра Кетчикана, это было бы основательным беспокойством, но здесь? Весьма маловероятно. Впрочем, я не стал разубеждать ее волнений по этому поводу. Я просто наслаждался ощущением ее мягких изгибов, прижатых к моему боку, пока мы пробирались по узкой тропе.
‒ Видишь, мы почти добрались, ‒ сказал я. ‒ Я поступил в военно-морской флот сразу после окончания школы и вскоре попал в команду «морских котиков». У меня было не так много свободного времени, так что я не видел своих братьев долгое время, до недавних пор.
‒ Ты, типа, ушел из «котиков» или как?
Я мог сказать, что она не знала, как спросить то, что на самом деле имела в виду.
‒ Мне пришлось уйти в отставку по семейным обстоятельствам.
‒ Кто-то заболел?
‒ Вроде того, ‒ сказал я. ‒ Мой отец умер. Мамы не стало вот уже как десять добрых лет, но его смерть стала неожиданностью. Он... он оставил немного странное завещание. Отец оставил нам всем немного денег, но единственный способ получить их ‒ если все восемь братьев вернутся домой. Баст, Себастиан, парень, который женился, самый старший, он уже был здесь. Он никогда не уезжал, но остальные были разбросаны по всему свету. И, я думаю, папа хотел, чтобы мы снова были вместе. В его завещании было оговорено, что мы получим деньги только в том случае, если вернемся в Кетчикан и поможем Басту управлять баром. Мы должны оставаться здесь как минимум год и отрабатывать полный рабочий день в баре.
‒ Сочувствую насчет твоих родителей.
Я пожал плечами, не зная, как реагировать. В каком-то смысле я все еще переживал о смерти отца и не был уверен в том, что чувствую большую часть времени.
‒ Да, спасибо.
‒ Итак, расскажи мне об остальных твоих братьях.
Я взглянул на нее, пока мы продолжали идти. Эта девушка сбежала в ту же секунду, как проснулась сегодня утром, и, похоже, не хотела застрять здесь так долго, как я. И теперь она хочет знать обо мне и моих братьях? Мое шестое чувство что-то подсказывало.
‒ Ну, Себастиан самый старший. Он первый игрок среди нас всех. Себ работает в этом баре с подросткового возраста. Я имею в виду, мы все работали в баре детьми, потому что это был семейный бизнес, но Себастиан просто взялся за дело, словно оно было его поприщем. Когда умерла мама, на плечи Баста легла большая часть работы. Папа... тяжело переживал мамину смерть. Он вроде как умер внутри, я думаю, он так и не оправился. После этого Баст взял на себя почти все. ‒ Я рассмеялся, вспоминая о многочисленных победах Баста в этом баре. ‒ Этот парень самый скользкий ублюдок на планете. Цыпочки-туристки просто вешались на него лодками, в буквальном смысле, из-за заходящих в город круизных лайнеров.
Она усмехнулась.
‒ Наблюдая, как ты получаешь как минимум двадцать телефонных номеров, просто стоя там в баре сегодня вечером, думаю, что могу представить, как это может быть.
‒ Баст и я всегда соревновались, чтобы увидеть, кто из нас смог собрать больше номеров за ночь.
‒ И кто же всегда побеждал?
‒ Черт возьми, Баст всегда побеждал с огромным отрывом. ‒ Она посмотрела скептически, что заставило меня рассмеяться. ‒ Ты еще не познакомилась с Бастом по-настоящему. Поймешь, когда встретишься с ним.
‒ Так, Баст ‒ игрок, Бакс ‒ адски пьяный задира…
‒ На самом деле он не задира, просто... он футболист. Бакс грубый по натуре.
Я только что осознал, что мы приближались к возвышенности.
‒ Потом идет еще Брок. Он пилот. Он и Бакстер ‒ это то, что вы называете ирландскими близнецами, родившимися с разницей в двенадцать месяцев. Брок... он... я не знаю, как его описать. Наверное, самый красивый из всех нас и самый консервативный. Брок был студентом, круглым отличником, президентом класса, тем, кто копил деньги на оплату собственных летных уроков.
‒ Я думала, что двое других ‒ близнецы, которые играют на сцене?
‒ Да, идентичные близнецы. Канаан и Корин, ‒ я взглянул на Мару. ‒ Ты когда-нибудь слышала о группе под названием «Bishop’s Pawn»?
Она кивнула.
‒ Конечно. Однажды я видела, как они играли в Лос-Анджелесе. ‒ Я увидел, как на нее снизошло озарение. ‒ Подожди-ка, это они? Твои братья ‒ это «Bishop’s Pawn»?
‒ Это они.
Я чувствовал странную гордость, что она слышала о них. В смысле, я знал, что близнецы талантливы и что добились больших успехов, но когда какая-то девушка,
