Книга Альфа. Канатоходцы - Полина Чупахина

о своём статусе, спокойно спала в боксе изолятора. Пока девушка не видела никаких улучшений в передаче сигналов между участками мозга, отвечающими за способность к распознаванию и воспроизведению эмоций. Но успокаивала себя тем, что с момента введения препарата прошло меньше суток. А с нарушениями женщина жила больше двадцати пяти лет. Елена покрутила головой, с грустью отмечая, как хрустят шейные позвонки и тянет напряжённые мышцы. Работа за мониторами не добавляла ей здоровья.

— Доктор Розенкройц, советую вам отправляться в постель, — механический голос Розы нарушил тишину. Этот медицинский блок не был секретным, наоборот, владыки демонстрировали председателю Полиса, как обеспечивают безопасность фермеров. Даже медблок организовали, потратив немалую сумму. Айлин Динари воплотила в жизнь формулу: «Хочешь что-то скрыть, спрячь это на виду у всех». Сто сорок лет аксиома работала.

— Как жизненные показатели леди Маар?

— Она стабильна. Утром можно ввести заключительный компонент вакцины. И ещё сутки наблюдения в камере для сбора данных.

— Это будет прорыв в исследованиях. Если, конечно, Иден не умрёт от внезапных побочных эффектов препарата и при этом не произойдёт амплификация.

— Идите спать, доктор.

— Слушаюсь, Роза, — девушка вновь зевнула, потом, сохранив все новые данные, поднялась, и пошатываясь от усталости, побрела в один из боксов, в котором обычно коротала ночи. В отличие от своей будущей родственницы, Елена Розенкройц спала без сновидений.

Иден проснулась ближе к рассвету. В помещение отсутствовали окна, но биологические часы женщины подсказывали, что скоро утро. Она чувствовала себя уставшей, измотанной. Каждая мышца отзывалась болью на простейшие движения, язык распух от жажды, губы высохли и потрескались.

— Доброе утро, леди Маар, вода слева от вас, в стакане.

Усилие и вот губ касается прохладная жидкость. Когда стакан опустел, Иден чувствовала себя почти нормально.

— А были те, кто чудо-сыворотку не пережил? — голос хрипел, горло, увлажнённое водой, саднило.

— Разумеется. Большинство обходится без тяжёлых побочных эффектов.

— В ближайшее время я постараюсь меньше путешествовать. Вдруг в остальных Полисах тоже есть опасные заболевания, от которых требуется прививка, — проворчала Иден, не понимая собственной реакции. Незнакомое состояние, когда кулаки сжимаются, дыхание учащается, а в висках начинает пульсировать.

— У меня нет данных по ситуации с заболеваниями в мире, леди Маар. Но после приступа у вас есть основания злиться.

«Так это злость? Как странно», — Иден непонимающе смотрела в пустоту. Привыкнув жить без эмоций, научившись имитации, женщина забыла, что должен чувствовать человек. «Злиться, когда чуть не умер из-за лекарства, призванного защитить твою жизнь, это нормально. Правильно», — пришла она к выводу.

— Я беспокоюсь о своём будущем.

— Хорошо, злость не конструктивна, в отличие от волнения, связанного с перспективами. Благодаря этой эмоциональной реакции можно производить самостоятельную коррекцию будущего.

Продолжения не последовало, поэтому Иден осторожно поднялась. Дышать стало труднее, мышцы дрожали от усилия, перед глазами медленно мелькали «мушки» и она решила не испытывать свои возможности дальше. Устало опустилась на койку, вновь потянулась к стакану, который оказалось удержать сложнее, чем в первый раз. Руки словно потяжелели, и даже поднять их на уровень груди было сложной задачей. Женщина прилегла, подложив под голову плоскую подушку в бледно-зелёном чехле. Кажется, у неё вновь поднимается температура, ткань была такой холодной, что она закрыла глаза от удовольствия.

— Иден, всё хорошо? — женщина она, как уснула, но голос Елены выдернул её из состояния, в котором не было ни снов, ни ощущений. Только покой.

— Сложно сказать, — Будущая леди Маар сидела на невысоком табурете в боксе, в руках она держала планшет, с закреплённой на нём картой Иден. — У меня ощущение, будто пара десятков арв переехала меня раза три.

Елена нахмурилась, что-то нашла в карте, подняла взгляд, прикусила губу, обдумывая свои дальнейшие слова.

— Реакция твоего организма слабее, чем у некоторых привитых ранее, так что восстановление уже идёт. Не волнуйся, к обеду самочувствие улучшится.

— А потом?

— Лаборант поставит второй компонент вакцины, и через сутки ты будешь полностью защищена от этой заразы, — Елена улыбнулась легко и чуть весело. Иден, привыкшая разбирать чужие эмоции, чтобы не ошибаться фатально, увидела больше, чем ей хотели продемонстрировать. Принцесса нервничала, лгала, сомневалась. И пыталась всё это скрыть.

— Звучит неплохо, — на мгновение Иден захотелось сделать леди больно, чтобы та начала говорить правду. Жаль положение не то чтобы требовать и настаивать. По сути, она разменная монета в планах монаршей семьи. Как и Нейтан. При мыслях о брате внутри словно стало горячо. Растрескавшиеся губы дрогнули в улыбке. Мягкой, мечтательной.

— Ты голодна? — негромкий вопрос вернул Иден к реальности, выдернув из воспоминаний далёкого детства. Ещё до того, как она потеряла способность испытывать чувства и эмоции. Они были так беззаботны и счастливы в ту пору. Ей хотелось вернуться в безопасный мир детства.

— Даже если бы и хотела есть, не стала. Мне разговаривать больно, не то что откусывать и пережёвывать пищу, — призналась женщина.

— Не ожидала от профессиональной убийцы подобного отношения к небольшому дискомфорту. Тебе принесут суп, его не придётся жевать. Выпьешь через специальную трубку.

— От принцессы тоже не ждёшь хладнокровного отношения к страданиям живых созданий.

— Я не хладнокровна, но от моих решений зависят сотни человеческих жизней. При таких исходных перестаёшь обращать внимание на эмоции, — Елена поднялась и закрыла планшет. — Если что-то потребуется, позови Розу.

Иден почувствовала себя сбитой с толку, растерянной, неуверенной. И откровенная ложь Елены только добавляла смятения в мысли. Женщина кивнула вслед уходящей принцессе, практически сразу погрузившись в размышления о собственном странном состоянии. Вновь легла, с наслаждением вытянувшись во весь рост. Мышцы противно ныли, но их хотя бы уже не скручивало в узлы от боли. Все лекари и целители в один голос утверждали необратимость изменений в мозгу, но сейчас Иден казалось, что эмоции возвращаются. Как это возможно убийца не понимала, однако привычно подстраивалась под происходящее. Мелькнули мысли про Габриэля. Рыжий фарианиец вспомнился сонным, растрёпанным, упрямо поджимающим губы в ответ на её просьбу дождаться возвращения и вместе отправиться к Райзу. Губы вновь растянулись в улыбке, тонкая кожица, покрытая корочками, треснула, но женщина просто не смогла перестать улыбаться, пока видела перед мысленным взором такого яркого, но скромного и по-учёному занудного мужчину. К которому её влекло даже тогда, когда эмоций не было совсем. Иден не лгала, объясняя Гейбу, что вопреки собственному организму и здравому смыслу, она хочет быть рядом. Готова убивать потаскушек, рискнувших забраться в его постель. И рисковать собственной головой, чтобы помочь в трудной ситуации. И этому нет объяснения. Габриэль Фладд просто стал её частью. Как Нейтан, любовь к которому она помнила, пусть и не