она не смогла посмотреть игру.
Привлеченный звуком ее певучего голоса, Дин недоверчиво оглядывается через плечо на свою мать.
— Мама, — шепчет он, вставая из-за стола.
Он практически подбегает к ней и обнимает ее одной рукой, зарываясь лицом в ее шею.
— Привет, малыш, — говорит она, проводя рукой по его спине. — Мне жаль, что я пропустила игру.
— Но… — он изо всех сил пытается подобрать нужные слова, а затем его взгляд перемещается с матери на меня. — Мы же не можем себе этого позволить. — Дин понижает голос, хотя его нетрудно расслышать в тишине, воцарившейся в комнате.
— Я ни за что не платила, милый, — она протягивает руку, чтобы коснуться его щеки, и улыбается, а он немедленно отвечает на этот жест.
Дин поворачивает голову ко мне:
— Ты это сделала?
Я киваю и выдвигаю свой стул из-за стола:
— Я хотела, чтобы твоя мама была на игре, так как это была твоя последняя игра.
— Я когда-нибудь говорил тебе, как сильно я тебя люблю, Котенок?
Я смеюсь над его словами:
— Все время.
— Видите, я же говорил. Больше, чем друзья, — говорит Дюк, и вся комната взрывается смехом.
ГЛАВА 9
Четвертый Курс
Дин
— Я все еще не могу поверить, что ты здесь, — говорю я маме по дороге обратно в отель, в шоке от того, что Кэт сделала это для нас. — А что насчет закусочной?
— Сьюзи подменяет меня в эти выходные. Не волнуйся, детка. У нас и без этого все будет хорошо.
— А как же Гэри? Он злится, когда ты берешь отгулы. У меня есть немного денег, которые я могу тебе выслать. Мне заплатили как раз перед нашим отъездом в Чикаго.
Она проводит рукой по моей руке, чтобы заставить меня замолчать:
— Перестань волноваться, Дин. Все будет хорошо. Давай просто наслаждаться временем, которое мы проводим вместе.
— Чем ты хочешь заняться? Есть ли что-нибудь особенное, что ты хотела бы увидеть? — я смотрю на Кэт. — Куда нам отвезти мою маму?
— Парк Миллениум открыт еще несколько часов, — добавляет Кэт. — Мы можем пойти туда, если хочешь. Ты умеешь кататься на коньках, Эмма?
— А как ты думаешь, кто учил Дина? — она улыбается Кэт, прежде чем перевести взгляд на меня. — Раньше ты засовывал руку мне в карман, чтобы держаться за меня, а теперь посмотри на себя. Мой мальчик вот-вот станет хоккейной звездой.
— Скрестим пальцы, — я не хочу обнадеживать ее. До драфта НХЛ еще несколько месяцев. За это время многое может произойти.
— Это должно случиться. Я это чувствую. Материнская интуиция.
Она проработала всю свою жизнь, чтобы поддержать мои мечты, я должен получить место в профессиональной команде ради своей матери. Ей нужен отдых как для ее физического, так и для психического благополучия. Работать так много, как она, вредно для здоровья, и я безостановочно беспокоюсь о ней, пока я так далеко в университете. Моя мать — самый сильный человек, которого я знаю, и она же, причина, по которой я никогда не сдавался, даже когда были тяжелые времена, и я играл как дерьмо.
— Я немного устала от долгой поездки и от того, что сидела в аэропорту с этой пересадкой. Мне бы не помешала горячая ванна и чашка чая.
— Делай, что хочешь, мам.
— Вы остановитесь этажом ниже меня, — говорит Кэт. — В люксе есть гидромассажная ванна, которая вам понравится. Мы можем зайти на стойку регистрации и попросить, чтобы обслуживание номеров принесло вам чай. Ромашка подойдет?
— Это было бы идеально, — говорит моя мама, касаясь руки Кэт.
После того, как мы добираемся до отеля и Кэт заказывает доставку еды и напитков в номер на стойке регистрации, мы поднимаемся на лифте. «Пенинсула» официально является самым красивым местом, куда я когда-либо заходил, а комната, которую моя мать снимает на ночь, выглядит как гребаный дворец.
— Я никогда раньше не останавливалась в пятизвездочном отеле, — говорит мама Кэт, с благоговением оглядывая комнату. Даже я поражен шикарными номерами. — Спасибо. Я понятия не имею, как я когда-нибудь отблагодарю тебя за этот продуманный и щедрый подарок.
— Это не доставило мне никаких хлопот, Эмма. Не за что, — Кэт обхватывает мою маму рукой и притягивает ее к себе, улыбаясь мне.
Я одними губами говорю Кэт «спасибо», потому что понятия не имею, что еще сказать. Нет слов, чтобы передать, что я чувствую к ней прямо сейчас.
— Какой же длинный день. Я очень устала, — Мама садится на роскошный диван и проводит рукой по шелковистой ткани, откидывая голову на подушки. Она такая крошечная, что диван практически поглощает ее, когда она глубже погружается в слой декоративных подушек.
Кэт подходит к моей маме сзади и обхватывает ее плечи руками:
— Я приготовлю вам ванну, Эмма. Обслуживание номеров должно прибыть с минуты на минуту, — она указывает на кофейный столик перед моей мамой. — У вас должны быть практически все каналы, какие только могут прийти в голову, если хотите посмотреть телевизор. Заказывайте все, что пожелаете. По запросу есть несколько фильмов, которые могут вам понравиться.
Моя мама тянется за спину, чтобы коснуться руки Кэт, и одаривает ее улыбкой с закрытыми губами:
— Спасибо тебе, милая. Ты слишком добра ко мне.
Кэт трогает ее за плечо в знак признательности и делает несколько шагов назад, чтобы уйти от нас. Я следую за Кэт, когда она направляется в ванную, достойную короля. Оказавшись внутри, она встает спиной ко мне, наклоняется над мраморной ванной, чтобы пощупать воду рукой, регулируя ручки, чтобы получить нужную температуру.
— Официально — ты самый лучший друг, который только может быть у мужчины, — признаюсь я, переполненный эмоциями.
— Я рада, что ты так думаешь. Увидеть выражение лица твоей мамы и тебя стоило того, — Кэт садится на край и похлопывает по нему, жестом приглашая меня сесть рядом с ней.
Между нами проходит мгновение, и единственные звуки в комнате — это журчание воды позади нас. Я смотрю Кэт в глаза и протягиваю руку, чтобы обхватить ее лицо ладонями. Она делает глубокий вдох и закрывает глаза, когда я провожу большим пальцем по ее подбородку.
На долю секунды я думаю о том, чтобы наклониться и поцеловать ее, потому что момент кажется подходящим. Но я подавляю чувства, бурлящие внутри меня, потому что это не более чем эмоции, всплывшие на поверхность благодаря бескорыстному подарку, который она сделала моей матери и мне. Все ложь. Я люблю Кэт, коротко и ясно. Она должна быть моей.
— Дин, — говорит она, наконец открывая глаза. — Клянусь Богом, если
