же мысли, очевидно, пришла Ася Семеновна.
— Ну, что у нас случилось? — жизнерадостно поинтересовалась она. — И чего это ты вдруг в сопровождении явилась? Рассказывай, Лиза, не тяни.
— На самом деле сопровождение — это я. А дело у Сергея… Ой, Ниночка, мы же вас даже не познакомили! Сережа, ну ты понял уже, что это Нина Власова. — Лихарев молча кивнул. — Ниночка, а это Сергей Лихарев, частный сыщик.
— Сыщик? — Глаза у Нины округлились.
— Это тот самый, который помогал тогда, весной, девочку искать, — пояснила ей Ася Семеновна. — Помнишь, я тебе рассказывала.
— А, да, конечно, помню. — Нина растерянно моргала. — Ужасная была история. Но я не понимаю, если вы ко мне… какое я имею отношение?
— К тому делу — никакого, — заверил Сергей. — Я здесь совершенно по другому вопросу. В данный момент, мой клиент — Сахаров Борис Николаевич. Вы ведь знаете этого человека?
Нина побледнела и резко, едва не расплескав чай, поставила чашку на стол.
— Борис? Да, конечно, я его знаю. Но я не понимаю, что значит — клиент? И зачем… при чем здесь я?
— А кто такой этот Борис? И действительно, при чем здесь Нина? — вмешалась Ася Семеновна. — Сергей, это твои штучки? Так я тебе сразу говорю, четко и определенно, ни к каким вашим криминальным делам Ниночка отношения никогда не имела! И даже не пытайся ее ни во что такое впутать, мы не…
— Подождите, Ася Семеновна. — Лиза мягким движением отобрала ложечку, которой довольно агрессивно размахивала пожилая женщина, и положила ее на стол. — Ни о каком криминале речь не идет. Я же говорила, дело глубоко личное.
Сергей кашлянул, сделал пару глотков слишком сладкого чая и улыбнулся, пытаясь снять возникшее напряжение.
— Если позволите, я объясню вам с самого начала. Борис Николаевич Сахаров обратился ко мне с просьбой отыскать людей, изображенных на этой фотографии.
Разумеется, Ася Семеновна первая ухватила снимок.
— Ты хорошо получилась, — удовлетворенно кивнула она и передала фотографию Нине.
— Посмотрите, пожалуйста, здесь вы и ваш сын, правильно? — Сергей был сосредоточен исключительно на Нине.
— Да. — Она положила фотографию на стол и устало потерла глаза. — Мы с Павликом ездили в магазин, а там, неподалеку, новую детскую площадку открывали, Павлику стало интересно, а время у нас было… но откуда это у вас?
— Вы попали в губернские новости, просто мелькнули на экране, но Сахаров вас заметил. И узнал. Точнее, вас узнал, а насчет вашего сына догадался. Он показывал мне свои детские фотографии, мальчик на него очень похож. Это ведь его сын, правда?
— Нет, — быстро и жестко ответила Нина. — Павлик мой сын, и только мой. У него нет отца.
— Формально так, — безмятежно согласился Сергей. — И Борис Николаевич понимает, что никаких прав у него в данном случае нет. Но он очень хочет с вами встретиться.
— И… — Нине не сразу удалось справиться с голосом, — и зачем ему это?
— Чего он хочет? — поддержала младшую подругу Ася Семеновна. — Заполучить эти самые права?
— Я не могу ответить на этот вопрос. По-моему, Борис Николаевич сам еще не определился, что он будет делать. Но ничего плохого он, по-моему, не планирует. По крайней мере, то, что у него есть сын, явилось очень приятным сюрпризом.
— Приятным? — горько усмехнулась Нина.
— М-да. — Лихарев бросил короткий взгляд на Лизу: дескать, действительно, женщины и мужчины совсем по-разному такие вещи воспринимают. — Может, я не совсем правильно выразился, но я имел в виду, что, прежде всего, он хочет принять на себя соответствующие обязательства и поучаствовать в воспитании сына. Ну, и материальную помощь оказать, естественно.
— Хочет выплатить алименты за одиннадцать лет? — ехидно поинтересовалась Ася Семеновна.
Сергей поморщился:
— Нет, женская логика — это что-то! Что ж вы все про алименты сразу, да еще одними и теми же словами? Извините, но это уже меркантильность какая-то. Человек узнал, что у него сын растет…
— Вот именно, — перебила Нина Сергея. И смотрела она на него довольно неприязненно. — Человек только через одиннадцать лет узнал, что у него есть сын, хотя от него никто этого не скрывал. А я за эти одиннадцать лет узнала, чего стоит одной поднимать ребенка. — Она помолчала, потом спросила: — Борис… он хоть объяснил вам, почему исчез тогда?
— Ну, если я его правильно понял, это вы исчезли. Повернулись и ушли, как только он заговорил про аборт. Я не знаю, может, вам это лучше с ним обсудить? Единственное, я могу сказать, что сейчас он понимает, что в той ситуации повел себя не самым лучшим образом.
Лиза мягко положила ладонь на сжатый кулак Нины:
— Ты лучше скажи, что собираешься делать? Готова ты с ним встретиться?
— А если… если я откажусь?
— Не уверен, что это хорошая идея. Вот смотрите: допустим, я сообщаю Сахарову, что вы категорически против встречи, и отказываюсь вести дальнейшие переговоры, и что? Вы, Нина, не будете знать, смирился ли он с решением матери своего ребенка, начнет ли он самостоятельные поиски или наймет другого детектива? А еще вы можете просто случайно столкнуться на улице. Да, это маловероятно, но ведь сюжет в новостях он посмотрел и увидел вас, хотя вы там буквально на пару секунд мелькнули! И что, вы теперь будете ходить по городу короткими перебежками, все время оглядываясь по сторонам? Или вообще уедете, спрячетесь с ребенком где-нибудь? Честно вам скажу, я считаю, что проще встретиться и все обсудить. Расставить все точки.
— Когда вы так говорите, то я понимаю, что это глупо, — поежилась Нина. — Но встретиться… не знаю, я не хочу. Лиза, а что вы посоветуете?
— Нашла советчицу, — фыркнула Ася Семеновна. — Лизанька у нас голубиная душа, она только убийство, пожалуй, не оправдает. А все остальное — можно понять и простить. Так ведь, Лиза?
— Не совсем, — смущенно улыбнулась та. Улыбнулась так, что Сергей залюбовался — до чего же хороша! — Вы немного упрощаете. Но я согласна, если ты не собираешься всю жизнь от него прятаться, наверное, имеет смысл встретиться и прояснить ситуацию: чего он хочет, на что согласишься ты. Он, вообще, что за человек? Можно с ним договориться?
— Был нормальный, — дернула плечом Нина, — а сейчас… откуда мне знать? Столько лет не виделись. Ася Семеновна, а вы что скажете?
— Разве непонятно? — искренне удивилась та. — В моем возрасте романтика в мозгах уже перекипела, остался только суровый реализм. Прошлое давно прошло, что о нем вспоминать, а денюшки — они всегда денюшки. Мужик ведь прочувствовал свою вину и собирается загладить ее материально, я правильно поняла?
Сергей молча кивнул.
— Вот! Так чего ты
