Марсела приятным мелодичным голосом.
— Именно, — подтвердила Эрнандес, которую пылкая речь Ракель не испугала вовсе. — Только не та, что сейчас мелет языком, а та, что молчит, но от этого не выглядит порядочной сеньоритой.
— И зачем вы распространяете такую глупую сплетню, Мария Виктория, — укоризненно сказала Марсела. — Рауля попросил взять сеньориту Кинтеро в личные ученики сеньор Альварес, чтобы иметь возможность за ней ухаживать. Более того, сеньор Альварес присутствует на каждом занятии, поэтому мой брат при всём желании не смог бы завести роман с сеньоритой Кинтеро. Я думаю, Мария Виктория, вы должны извиниться перед сеньоритой Кинтеро.
— Я? — поражённо спросила она, огорошенная известием ещё и об Альваресе.
— Кто врал, тот и извиняется, — заметила Ракель.
— Да она целовалась с Его Величеством, я лично, своими глазами, это видела, — зло выпалила Эрнандес. — Может, сеньор Альварес и хочет поухаживать за Кинтеро, да только ваш брат, Марсела, времени на такую ерунду, как ухаживания, не теряет.
— Если у кого-то галлюцинации, — бросила Ракель, — этому кому-то нужно к целителям, а не рассказывать о своих видениях всем, кто под руку попадётся. Как Катарина могла целоваться с принцем Раулем, если в этот день была в другом городе и приехала в университет только утром.
— Вот-вот, ещё и непонятно где ночевала, — буркнула Эрнандес. — А Его Величество с утра выглядел совершенно невыспавшимся.
— Мария Викторя, если вы не перестанете говорить гнусности, вы об этом пожалеете, — возмутилась Марсела. — Ваш отец явно не уделял внимания вашему воспитанию, о чём я ему непременно сообщу.
Эрнандес потеряла спесь так же быстро, как проткнутый воздушный шарик — воздух. Она залепетала жалобные просьбы к принцессе, ко мне и даже к Ракель. Она начала уверять, что что-то перепутала и что в следующий раз непременно присмотрится получше, кто с кем целуется. Принцесса нетерпеливо дёрнула рукой, и Эрнандес разразилась потоком извинений. Своего отца она не просто боялась, она приходила в ужас от одной мысли, что тот будет чем-то недоволен. Эрнандес поочерёдно просила прощения у Марселы, меня и Ракель. Уверяла, что она не со зла, а сослепу. Смотреть на это было противно, поэтому я прервала этот мутный поток, сказав, что я её прощаю, и потянула Ракель подальше.
Марсела осталась сидеть рядом с Эрнандес, но вид имела такой отстранённо-неприступный, что моя врагиня наверняка уже сто раз пожалела, что вообще открыла рот в моём направлении. Одной фразой завести себе недоброжелателей у обоих королевских отпрысков — это надо было очень постараться. И я ей не позавидую, если всё-таки кто-то из королевских детей переговорит с её отцом.
Ракель поглядывала в их сторону и тихо возмущалась поведением Эрнандес до прихода лектора, который не заставил себя долго ждать и появился заранее. Выглядел он несерьёзно: этакой доброжелательный колобок, на животе которого с трудом сходился дорогой бархатный камзол, а на голове сияла лысина в обрамлении начинающих седеть кудрей. Название своего предмета, Магическое право, и своё имя, Кристиан Фуэнтес, он, во избежание ошибок, лично написал на доске аккуратным округлым почерком с кучей старомодных завитушек. После чего энергично отряхнул руки от остатков мела, повернулся и со счастливой улыбкой принялся осматривать аудиторию. Взгляд у него резко контрастировал с внешностью и не содержал ни грана мягкости. Напротив, был острый и цепкий. Наверняка сеньор запомнит всех, кто появится у него на лекциях. И сколько раз появится, тоже запомнит.
Прозвенел звонок, сеньор спустился с кафедры и, не переставая благожелательно улыбаться, запер дверь, перекрывая возможность входа опоздавшим, после чего опять поднялся и начал читать вводную лекцию, делая акценты в тех местах, которые наверняка попадут в билеты на экзамене. Поэтому я выбросила из головы Эрнандес и торопливо застрочила, стараясь не пропустить ничего важного.
Глава 7
В следующий раз я Марселу увидела только в лаборатории Рауля, куда я пришла вместе с Ракель после занятий. Альвареса не было, поэтому разговор отложили до его прихода. Но принцессе не терпелось узнать все как можно скорее.
— Признаться, меня удивила твоя просьба сегодня задержаться, — намекающе протянула она.
— Марсела, ждём Хосе Игнасио, и я сразу всё рассказываю, после того как вы даёте клятву.
— Это наверняка касается дона Дарока, — сообразила Ракель. — Мы же за ним следили. Вот и выяснилось что-то компрометирующее, что нужно срочно сообщить Вашему Высочеству.
— Дона Дарока? — разочарованно протянула Марсела. — Честно говоря, Рауль, все эти Сиятельные игры мне изрядно надоели ещё в Муриции. Неприятно, когда к тебе относятся как к грязи под ногами из-за того, что ты не являешься Сиятельной. Даже Теодоро, на тот момент считавшегося моим женихом, интересовался мной куда меньше, чем пропавшей герцогиней Эрилейской, о которой говорил в моём присутствии так, что у меня сомнений не осталось, что они состояли в любовной связи.
Это меня так возмутило, что я бухнула, даже не помышляя о последствиях:
— Не надо выдумывать того, чего не было.
Она посмотрела на меня, как на умалишённую, и протянула куда более неприятным тоном:
— Вам-то откуда знать, сеньорита Кинтеро? Неужели Его Величество Теодоро Второй Блистательный делится с вами своими сердечными склонностями? Или, может, герцогиня Эрилейская — ваша ближайшая подруга?
Рауль резко встал, вклинился между мной и сестрой и почти миролюбиво сказал:
— Предлагаю вопрос о Сиятельных закрыть до появления Хосе Игнасио.
— Да о них вообще говорить не надо, — бросила Ракель. — Их нужно уничтожать сразу, как клопов. Ссориться ещё из-за них. Катарина, что тебе за дело, с кем спит король Муриции?
— Мне нет никакого дела до того, с кем спит король Муриции, но есть дело до правды.
— До какой правды, сеньорита Кинтеро? — насмешливо спросила Марсела. — Слышали бы вы Теодоро. «Я столько для неё сделал, а она так со мной поступила». «Неблагодарная особа, возомнившая себя королевой». «Зря я решил, что в моей постели она будет смотреться лучше, чем на плахе». И всё это говорилось в моём присутствии.
— Мне тоже кажется, что Теодоро плохо воспитан, — согласилась я с ней.
Да, ситуация не из приятных. Сколько человек могли услышать такие высказывания? А сколько из них, подобно Марселе, решили, что нас с Теодоро связывают куда более тесные узы, чем это было на самом деле? Наверняка от моей репутации даже ошмётков не осталось к
