Тогда был кураж, первые победы Руса, первые удачные партии Фирса, первый миллион и начало строительства их личной, маленькой империи, небольшого филиала разврата, порока и полного отсутствия морали под милым названием «Раздолье».
Руслан с другой стороны провел костяшками пальцев по шее, по заметным на белой коже синякам, даже не понял того, как успел их оставить, точно сорвался, как бешеный, лишь увидел ее голое тело. Задел сосок, чуть приспустил одеяло ниже, обнажая животик.
Виктория пыталась открыть глаза, но не получалось, голова ужасно болела, потерла виски, было прохладно, а еще запах, такой терпкий и горьковатый. Это был мужской парфюм. Наконец открыла глаза, слишком яркий свет, приподнялась на локтях и тут же застыла на месте.
Какой-то невероятный страх моментально сковал тело. Обернулась по сторонам, вскрикнула, пытаясь отползти наверх, прикрываясь одеялом. Она была совершенно обнаженная, а рядом двое мужчин, тех самых, что вчера насиловали ее на этой кровати в этом номере.
– Выспалась?
– Что…что вы здесь делаете?
– Мы здесь спали.
– Со мной? Втроем?
– Что тебя так смущает, белка? Секс уже, можно сказать, был, ну, не втроем, но он был. Теперь мы будем всегда спать втроем и заниматься сексом. Как тебе такой расклад?
Голова моментально заболела еще больше, в горле пересохло, Вика лишь помнит, как ее несли под душ, а потом крепкий алкоголь, и дальше ничего. А еще, конечно, то, что было до этого. Снова начала накрывать истерика, она уже чувства ее по первым признакам нарастающей паники.
Девушка крутила головой, зажав рот ладонью, смотрела то на одного мужчину, то на второго. Оба полуобнаженные, темные глаза Руслана, внимательный взгляд, эта страшная татуировка черепа на шее, он протянул руку, чтоб стянуть с нее одеяло, но Вика снова дернулась, натягивая его сильнее.
– Конечно, втроем. Или, может, Антоху твоего пригласим, пусть посмотрит. Хотя, нет, Рус его покалечит, и будешь ты вдовой.
– Не трогайте, пожалуйста.
Слезы уже текли по щекам, Вика быстро стерла их ладонью.
– Так мы и не трогаем.
– Отпустите.
– Конечно, отпустим, но ты сама вернешься.
Альберт подвинулся ближе, посмотрел на девушку своими холодными глазами, в которых не было уже ни капли веселья, а в словах и намека на шутку.
– Тимур отвезет тебя, ты соберешь свои вещи и вернешься. Начнешь отрабатывать долг как можно быстрее.
– Я вам ничего не должна.
– О, даже так? Хорошо, ты ничего не должна, Антоха отработает сам. Или у нас уже нет мужа?
Вика снова впала в какой-то ступор: насилие, шантаж, что будет дальше? Он играет с ней, как кошка с мышкой, шутит, издевается. Да она уже не сможет смотреть мужу в глаза после того, что было. И простит ли он ее? Все так ужасно и сложно, надо просто сейчас соглашаться с любыми словами, надо просто вырваться отсюда, а там она подумает, как быть дальше. Там все решится.
– Ты ведь не думаешь, что сможешь убежать или не вернуться?
– Нет.
Он что, читает ее мысли?
Альберт снова протянул руку, чтоб убрать с девушки покрывало, но Вика чисто по инерции, машинально, сама того не ожидая, залепила ему пощечину, больно обжигая ладонь, да так звонко.
Альберт даже не повел головой, так и замер, с рукой на одеяле, скрипнул зубами, а Вика от ужаса проделанного закрыла лицо руками, опасаясь того, что он ее сейчас ударит.
Он ведь может ударить?
У этого человека нет совершенно никакой морали и приличия.
Но тишину разорвал смех Руслана.
– Правильно, Фирс, согласись, ты заслужил. Я потом научу тебя, белка, как бить сильнее.
– Рот закрой, боец.
Они точно ненормальные, Вика убрала руки с лица, посмотрела на мужчин. Они уже встали с кровати, Руслан все еще продолжал на нее смотреть. Альберт потирал щеку, да, последний раз он получал по лицу от бабы в пятнадцать лет, когда в интернате задрал юбку их учительницы по русскому языку. В шестнадцать он уже трахал ее на парте под портретами Гоголя и Толстого в том же кабинете русского языка и литературы.
– У тебя три часа. Тимур отвезет.
Альберт развернулся, отошел, а Вика уже не могла оторвать взгляд от его спины, на которой был вытатуирован большой крест в виде двух пересекающихся кривых гвоздей. Она не видела его вчера, да и он не раздевался, но татуировка была до того странной и страшной, что по коже бежали мурашки.
– Ты поняла меня?
– Да, – сказала совсем тихо, но Альберт ее услышал.
Он был удивлен своей реакции, как еще сдержался после ее пощечины, но реально, даже не было мысли ответить ей тем же. Да, он далеко не святой, совсем не святой, может сделать больно, делал много раз, но ударить эту испуганную девчонку – никогда.
Вика быстро поднялась, сейчас была только одна задача - выбраться из этого номера, из этого места, как можно дальше. Если сейчас снова начать рыдать и биться в истерике от страха случившегося, то ее могут не отпустить уже во второй раз.
Девушка, все еще прикрываясь одеялом, начала искать свои вещи, но из всего, что осталось целым, было только платье, плащ и туфли. Быстро надела на голое тело, прилизала волосы, вытерла мокрые от слез щеки, завязала тугим узлом плащ. Руслан ей подал сумочку, все в полной тишине и напряжении.
– Иди, – Фирс кивнул в сторону двери. Вика сделала первые нерешительные шаги в ее сторону, дошла, не оборачиваясь, тихо вышла за дверь, сердце, как бешеное, готово было вырваться из груди.
Вдруг они передумают?
Вдруг не дадут уйти?
Но она вышла.
– Фирс, ты уверен, что она вернется?
– Ставлю своего мерина.
– На кой мне сдалась твоя тачка?
– Ну, какой-то должен быть азарт и удовлетворение, а то и так член все еще стоит, схлопотал по лицу.
– Хорошо, твой мерин против моего «Кайена».
– Можешь сразу положить ключи на стол.
– Откуда такая уверенность?
– Вот увидишь, муж ее сам приведет.
ЧАСТЬ 12
Стоя у закрытой входной двери своей квартиры, Вика сжимала в мокрой ладони ключи, не представляя, что ее ждет за ней. Выбежала из того номера, как ошпаренная, лишь бы быстрее покинуть то место и никогда не возвращаться, не видеть и не слышать этих ужасных людей.
Всю дорогу в машине водитель, тот самый Тимур, не сводил с нее глаз, наверняка, думая, какая она дешевая шлюха, что всю ночь провела с двумя мужиками, а сейчас, опухшая, заплаканная, сидит, забившись в угол. Без белья было неудобно, но хуже всего было то, что Вика не нашла в сумочке свой паспорт, который всегда носила с собой. Хотя, эта потеря на фоне того, что произошло вчера, сущая ерунда.
