то у них будет меньше оснований и желания критиковать моральную легитимность глобализации. Демократизация глобализации будет долгим, сложным и трудным процессом, который часто может идти вспять и потребует твердого американского лидерства. Тем не менее Америка в состоянии привнести необходимую моральную составляющую в свой подход к проблеме глобализации, приглушая доктринальные импульсы, делая на практике то, к чему она призывает, и ставя в центр внимания всеобщее благо.
Соединенным Штатам следует как в политической риторике, так и в практической политике преподносить глобализацию не как священное писание, а как возможность улучшения условий жизни людей. Это несколько смягчит нынешний излишне идеологизированный подход к глобализации. Стремление к открытости рынков и снижению торговых барьеров должно быть не самоцелью, а средством улучшения экономического климата в мире. «Свобода торговли» и «мобильность капитала» сохранят свою роль основополагающих принципов, но их нельзя без разбора навязывать всем странам без учета местных политических, экономических, социальных и других особенностей. Приглушение идеологии в пользу более индивидуализированного и дифференцированного подхода к глобализации продемонстрирует восприимчивость Америки к конкретным нуждам других стран, одновременно внушая такую же восприимчивость лидерам американского бизнеса.
Сейчас Америка подрывает свои шансы на моральное лидерство, требуя от других того, что сама для себя отвергает. Когда какие-то правила оказываются экономически невыгодны или политически неудобны Америке, она их часто нарушает. Подобная непоследовательность увеличивает подозрения к мотивам Америки, делая ее господство еще менее терпимым, и усиливает стремление других аналогичным образом нарушать системные правила. Учитывая роль Америки как главного локомотива глобализации, некоторые послабления могут быть оправданы, но они должны быть четко ограничены и не быть своекорыстным лицемерием.
Поскольку глобализация является благом для Америки, она должна принять участие в смягчении ее отрицательных проявлений. Сегодня благополучие Америки во многом зависит от того, как мир видит свое благо. Чем равнодушнее Америка относится к страданиям людей в мире, тем больше мир противится американскому лидерству. Поэтому Америка должна проявить готовность взять на себя известную долю расходов по улучшению условий в мире, не ожидая для себя немедленной отдачи. И наконец, идя на односторонние, но хорошо просчитанные жертвы в интересах глобального блага, Америка может убедить мир, что ее глобальное доминирование имеет доброкачественный характер, что она непосредственно занимается теми проявлениями неравенства, которые порождают антиамериканизм.
В конечном счете политическая притягательность контркредо зависит от того, как Америка осуществляет свое лидерство и в каком состоянии находится мировая экономика. Неустойчивость мировой экономики будет подпитывать сопротивление глобализации, поощрять введение новых барьеров на пути свободной торговли, усугублять социальные трудности бедных стран, наносить ущерб американскому политическому лидерству и глобальной привлекательности демократии.
Для Америки дилемма глобализации создает не только риск изоляции в философском плане, но и риск возникновения доктрины, которая может вызвать подъем антиамериканизма в мире. В этой связи американскому руководству важно понять, что в наш век всеобщего политического пробуждения и общей международной уязвимости к современным средствам массового разрушения безопасность зависит не только от военной мощи, но также и от преобладающего общественного мнения, от политического воплощения общественных страстей и от очагов фанатической ненависти.
Учитывая важную роль в международных делах Соединенных Штатов и Европейского союза, тесное сотрудничество между ними в экономической и политической областях будет иметь критически важное значение для решения вопроса о том, станет ли контркредо мощной политической силой. Серьезный конфликт между этими двумя экономическими гигантами, которые к тому же являются мировыми центрами демократии, создаст угрозу не только их экономикам. Он поставит под удар процесс проведения справедливой, упорядоченной и развивающейся в демократическом русле глобализации.
Массовая культура и демократия
Сегодня Америка – это одновременно и ведущая мировая держава, и демократическое государство. Такое уникальное сочетание позволяет задаться вопросом: как сочетается экспорт американской массовой демократии с ее квазиимперской ответственностью; может ли американская демократическая система правления стать ориентиром для меняющегося мира, который сегодня намного сложнее, чем это имело место в период биполярного противостояния; и насколько внутренняя американская демократия совместима с ролью державы-гегемона, как бы тщательно это ни маскировалось демократической риторикой.
Гегемония может защищать и даже развивать демократию, но она также может стать и угрозой для нее. Американская мощь сыграла решающую роль в нанесении поражения Советскому Союзу и остается определяющим фактором в плане как обеспечения национальной безопасности США, так и поддержания стабильности в мире. Гегемонистская держава может способствовать распространению демократии за рубежом, если только это делается при уважении прав и чаяний других и не дискредитируется лицемерным и демагогическим использованием демократических лозунгов. Однако гегемония может создать угрозу демократии в своей собственной стране, если она в своих претензиях, определяемых новой уязвимостью, перейдет границу, отделяющую разумные требования национальной безопасности от фантасмагорий, порожденных возникшими в обществе паническими настроениями.
В конечном счете именно сбалансированное сочетание американской демократии и американской гегемонии дает человечеству наилучший шанс избежать изнурительной глобальной борьбы. Признание того факта, что демократия является основным компонентом американского мирового господства, позволяет поставить несколько вопросов. Каково политическое значение совершенно очевидной глобальной привлекательности американской массовой культуры? Какое влияние оказывает происходящий процесс преобразования США в мультикультурное общество на целостность американского стратегического видения?
Термин «культурная революция» возник на фоне большой человеческой трагедии, вызванной чудовищным политическим преступлением: жестокой попыткой Мао Цзэдуна перевернуть политические структуры коммунистического Китая с целью возрождения жизненных сил коммунистической революции, которые, по его представлениям, пошли на убыль. Взбудоражив молодежь и направив ее против правящей элиты и ее образа жизни, против исторических и культурных традиций самого Китая, стареющий диктатор надеялся разжечь пожар перманентной революции.
Социальное влияние Америки на мир в чем-то сродни феномену «культурной революции», но оно более привлекательно и не связано с насилием, а оказываемое им воздействие более стойко в плане долгосрочных интересов и в силу этого обладает большим преобразующим потенциалом. Вдохновляемая Америкой глобальная культурная революция не преследует политических целей и не строится на демагогии, но она изменяет социальную мораль, культурные ценности, личные вкусы, сексуальное поведение и материальные запросы молодого населения почти всего мира. Это молодое поколение, особенно его городская часть, все в большей степени характеризуется унификацией интересов, способов развлечений и приобретательских инстинктов. Материальные возможности, доступные 2,7 миллиарда молодых людей в возрасте от 10 до 34 лет, существенно различаются от одной страны к другой, отражая неравномерность уровня жизни. Но существует весьма примечательное единство вкусов в отношении модных компактных дисков, американских фильмов и телевизионных сериалов, магнетической привлекательности рок-музыки, распространения цифровых игр, во всеобщем проникновении джинсов и влиянии на местные традиции американской массовой культуры. В результате может произойти смешение местных особенностей с универсальными культурными ценностями, а
