Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Я сделала вид, что грызу костяшки пальцев.
«На полу гробницы рядом с лопатой лежала мумифицировавшаяся человеческая ступня».
«Это невозможно! Она не сохранилась бы двести лет спустя!»
«Мистер Гаскинс сказал, что могла сохраниться в определенных условиях. Что-то насчет почвы».
Разумеется! Жировоск! Трупный воск! Как я могла забыть?
Похороненное во влажном месте, человеческое тело может удивительным образом изменяться. Аммиак, выделяемый при гниении, когда жировые ткани разлагаются на пальмитиновую, олеиновую и стеариновую кислоты, работающие рука об руку с натрием и калием в земле могилы, способен превратить труп в кусок хозяйственного мыла. Простой химический процесс.
Даффи понизила голос и продолжила:
«Он сказал, что незадолго перед этим рассыпал красную кирпичную крошку на полу гробницы, чтобы увидеть, могут ли крысы с берега реки найти дорогу в церковь».
Я вздрогнула. Не прошло и года с тех пор, как меня заперли в ремонтном гараже на берегу реки, и я знала, что крысы — не плод воображения моей сестрицы.[16]
Глаза Даффи расширились, и голос опустился до шепота.
«И знаешь что?»
«Что?»
Я не смогла сдержаться и тоже перешла на шепот.
«Ступня была окрашена в красный цвет, как будто вышла…»
«Кассандра Коттлстоун! — я чуть ли не кричала, и у меня волосы встали дыбом, как будто подул холодный ветер. — Она бродила…»
«Именно», — сказала Даффи.
«Не верю!»
Даффи пожала плечами.
«А мне какое дело, веришь ты или нет? Я излагаю тебе факты, а от тебя только головная боль. Теперь дуй отсюда».
И я дунула оттуда.
Пока я была погружена в воспоминания, рыдания Фели утихли, и она угрюмо уставилась в окно.
— Кто жертва? — спросила я, пытаясь подбодрить ее.
— Жертва?
— Ну ты знаешь, бедолага, которого ты собираешься отвести к алтарю.
— О, — сказала она, встряхивая волосами, и выболтала ответ с удивительно минимальным подбадриванием с моей стороны. — Нед Кроппер. Я думала, ты уже слышала это у замочной скважины.
— Нед? Ты же его презираешь.
— С чего ты взяла? Нед собирается однажды стать владельцем «Тринадцати селезней». Он хочет купить гостиницу у Тулли Стокера и перестроить ее целиком: эстрадные оркестры, дартс на террасе, боулинг на лужайке… вдохнуть свежий воздух в это дышащее на ладан место… принести в него двадцатый век. Он собирается стать миллионером. Ты только подожди и увидишь.
— Ты меня дуришь, — сказала я.
— Ну что ж, ладно. Если ты так хочешь знать, это Карл. Он умолял отца разрешить мне стать миссис Пендракой, и отец согласился — главным образом потому, что верит, что Карл происходит из рода короля Артура. Наследник с таким происхождением — бриллиант в короне отца.
— Что за дерьмо, — сказала я. — Ты меня за нос водишь.
— Мы будем жить в Америке, — продолжала Фели. — В Сент-Луисе, штат Миссури. Карл собирается сводить меня на матч, посмотреть, как Стэн Мьюжел выбьет дух из «Кардиналов». Это бейсбольная команда.
— На самом деле я надеялась, что это будет сержант Грейвс, — сказала я. — Я даже не знаю его имени.
— Жаль, — произнесла Фели, мечтательно разглядывая свои ногти. — Но с какой радости мне выходить замуж за полицейского? Я даже помыслить не могу о том, чтобы жить с человеком, который приходит домой каждый вечер после убийства.
Похоже, Фели неплохо справляется со смертью мистера Колликута. Вероятно, в ней все-таки есть хоть капля крови де Люсов.
— Это Дитер, — сказала я. — Это он подарил тебе кольцо дружбы на рождество.
— Дитер? Ему нечего предложить, кроме любви.
Когда она дотронулась до кольца, я в первый раз заметила, что она носит его на среднем пальце левой руки. И при упоминании имени Дитера она не смогла сдержать улыбку.
— Точно! — боюсь, я завопила. — Это Дитер!
— Мы начнем все сначала, — сказала Фели, и ее лицо стало таким нежным, каким я его никогда не видела. — Дитер выучится на школьного учителя. Я буду преподавать фортепиано, и мы будем счастливы вдвоем, как голубки.
Я не могла не пожать сама себе руку. Яру! — воскликнула мысленно я.
— Кстати, где Дитер? — поинтересовалась я. — Я его давненько не видела.
— Он поехал в Лондон сдавать экзамен. Это отец устроил. Если ты проболтаешься хоть словом, я тебя убью.
Что-то в ее голосе сказало мне, что она сдержит слово.
— Я нема как могила, — сказала я, тоже собираясь сдержать слово.
— Год мы будем помолвлены, пока мне не исполнится девятнадцать, — продолжила Фели, — просто чтобы сделать приятное отцу. А потом — коттедж, лютики и место, где можно будет при желании хоть на голове ходить.
Фели в жизни своей ни разу не ходила на голове, но я поняла, что она имеет в виду.
— Я буду скучать по тебе, Фели, — медленно сказала я, осознавая, что вложила душу в эти слова.
— О, как же это трогательно, — отозвалась она. — Ты справишься.
6
Когда я немного не в духе, я размышляю о цианистом калии, ведь его цвет так чудесно соответствует моему настроению. Так приятно думать, что растение маниока, растущее в Бразилии, содержит огромное количество этого вещества в своих тридцатифунтовых корнях. Но, к сожалению, все оно вымывается до того, как растение используют для приготовления нашей повседневной тапиоки.[17]
Хотя мне потребовался целый час, чтобы признаться в этом самой себе, слова Фели задели меня за живое. Вместо того чтобы поразмышлять об этом, я достала с полки бутылочку с цианистым калием.
Дождь за окном прекратился, и в окно лился столб теплого света, заставляя голубые кристаллы ярко сверкать под лучами солнца.
Следующим ингредиентом был стрихнин, по случайному совпадению, получаемый из другого южноамериканского растения, из которого также делают кураре — еще один яд.
Я уже упоминала о моей страсти к ядам и особенной нежности к цианистому калию. Но, если быть совершенно честной, я должна признать, что испытываю также слабость к стрихнину — не за то, чем он является, а за то, чем он может стать. Например, в присутствии образующегося кислорода эти довольно заурядные белые кристаллы сначала приобретают глубокий синий цвет, а затем поочередно становятся пурпурными, фиолетовыми, алыми, оранжевыми и желтыми.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
