вместе с летним северным солнцем, стремясь к зениту, своей наивысшей точке. Сергей активировал маячок, убедившись, что он исправен, теперь оставалось только ждать, девчата ушли к озеру, которое находилось буквально в сотне метров от приютившего их маленького домика.
— Странно себя Кутх ведёт, — шаман поделился результатами вчерашнего общения с духами, — хотя нам не дано познать все мысли великих богов. Мы прощены, судьбы спасли, хотя так не говорят, ничего не тронули, покой не потревожили. Вот только пацану этому, Стасу, не сладко придётся. Жить, возможно, и будет, но это сейчас только от вертолёта зависит, но высшие духи его наказать хотят, что-то он украл у них но сейчас той вещью не владеет.
— Посох тот с рунами? — Сергей вспомнил вчерашний рассказ девушки, — так, вроде как, потерял он.
— Да, но достал-то именно он, а древние духи очень не любят, когда трогают без их позволения магические предметы.
— Ой, ладно, Якут, заливать-то!
— Я коряк, а не якут, если ты видишь разницу, но я не в обиде. Может, неправильно выразился, это некий предмет Силы, имеет особое значение для живых и мёртвых, но, к сожалению, был утерян вместе с верой. Очень это древнее и сильное, вот так скажу.
Разговор их прервался пронзительным девичьим визгом со стороны озера, ребята не сговариваясь бросились туда, Дима, сидевший на завалинке, тоже присоединился, схватив полено из кучи дров. На берегу две девушки-археологи истошно вопили, закрыв глаза ладонями, а Аня и Лена длинными палками вытаскивали что-то из воды. Парни подбежали и увидели, что это "что-то" оказалось трупом мужчины. Совместными усилиями они выволокли тело на берег и перевернули, горло человека было разорвано острыми клыками хищника.
— Эй, девчонки, хорош нюни распускать, — Якутин позвал археологов, — это с теми был?
— Не знаем, далеко было, — ответили ему сквозь слёзы, — лиц мы не разглядели.
— Ладно, не приставай, они не готовы к такому, — Сергей накрыл тело своим плащом, — ждём борт, вывезем этих, а этот уже не наша тема. Он из копателей, других тут не бывало, а как его сюда занесло, не нашего ума дело.
— Звери работали, — Аня спокойно отнеслась к виду покойника, — я потом попытаюсь узнать, но сами знаете, только эмоции и образы, свидетельских показаний не будет.
— Анечка, — ласково ответил Сергей, — никто от тебя ничего требовать не станет, повторю, не наша тема, пусть Афанасьев сам разбирается, туристов мы нашли, а это просто дополнительный бонус.
— Таких подарков, — усмехнулся Дима, — можно было бы и не дарить, жмурики не по нашей части. Я уведу кисейных барышень, да и больной наш вот-вот очухается, а вы тут всё зачистите.
* * *
Вертолёт прибыл следующим утром, лётчики весьма удивились столь неожиданному вызову по специальным каналам связи:
— Вы откуда тут вообще взялись, ребята? — командир экипажа не скрывал своего удивления, — сигнал ждали не здесь.
— Мы из подразделения полковника Афанасьева, служба спасения, — Сергей соблюдал условия конспирации, говоря только то, что можно было озвучить.
— Да знаю я, не переживай, — капитан похлопал его по плечу, — вот только скажи, вы что, лоси что ли? Мы поймали спецсигнал в Вельске, а вашу бригаду выбросили в районе Медвежьегорска. Карту показать? Без малого пятьсот вёрст тайгой, это как ворона летает, а нам доложили, что вы на север пошли.
— Хм… сам не понимаю, — Васильев привык верить старшим по званию, — как мне кажется, мы километров сто прошли, это как люди ходят, нам пришлось направление менять не один раз, а потом и совсем несли пацана на носилках, еле двигались. Вот тут обосновались, сигнал выставил я.
— Ладно, разберутся другие люди, ты меня понимаешь, надеюсь. Грузи своего больного, шеф сказал, что спец борт уже на подлёте, его в Москву повезут.
Глава шестая. История с географией
Александр нагло пользовался тем, что имел влияние на своего друга детства, первого Российского императора, тайно творя свои личные дела, прикрываясь именем Петра Великого:
— Мин Херц, так всё и делается во благо империи великой нашей, прости, твоей, конечно, оговорился я, поскольку радею только о благе процветания государства нашего!
— Ой, не ври мне, Алексашка, ведаю от приказа тайного, что ты мзду берёшь с купцов за право торговли на землях северных!
— Мин Херц, да разве я супротив когда-то бывал ли? Исключительно радею о благе государства Российского, живота своего не жалеючи!
— Молчи, брюхо своё ты поперёд всего набьёшь, шельма!
— Да врут всё кумушки досужие, очернить да оговорить меня хотят, сами, небось, властью блазнят сердца свои поганые!
— Молчи, шельма! Казне всё вернёшь, до грошика последнего, купцам отступные дашь, коли не увижу караванов их на Двине по весне, голову твою первую на кол выставлю! Пошёл вон с глаз моих!
Меньшиков всё вернул, до последней копеечки, он не хотел рисковать доверием Императора, но одна небольшая вещичка столь запала ему в душу, что он не смог расстаться с ней, оставил её себе, на память, но именно она и сгубила его.
Уральский заводчик Демидов пользовался особым расположением самой Великой Императрицы, чем весьма гордился и чеканил собственную монету с ликом Екатерины, вот только монетный двор о том и не знал вовсе. Богатство росло, как на дрожжах, плавильными печами прирастая, да деньгами новыми. Только власть недолго длилась, лишили его недруги всего, в том числе и любви его единственной. Золота, а вовсе не Екатерины.
Лейб-гвардии майор Панин довольствовался немногим, ему хватало дохода с поместья в Новгородской губернии, что он получил за верную службу и изгнание войск самого Наполеона, а вот трофеи, вернее, один из них, он держал постоянно в руках, даже ночью не расставаясь с золотым украшением. Чума не пожалела старого вояку, из всей семьи только младшенький и выжил, унаследовав всё. Прошли годы, десятилетия, сменился век, новые люди пришли к власти, объявив "мировую революцию", помещик Панин бросил всё, забрал с собой самое дорогое и бежал во Францию, денег и золота хватило, чтобы прикупить уютный домик на границе с Голландией и спокойно доживать свой век, вот только с золотой птичкой он никак не мог расстаться, смотрел на неё в ночи под светом огня трещащих в камине поленьев.
Майор вермахта Отто Мюллер, ветеран великой Тибетской экспедиции любимого фюрера, в которой он участвовал ещё в чине лейтенанта, вошёл в дом русского эмигранта, взглянул на труп хозяина и приказал очистить помещение, здание ему понравилось, тут отныне будет жить его Марта и дети, Хельтут и Адольф. Эти русские, что имеют наглость именовать себя людьми, умели строить и быт налаживать,
