час найти его практически невозможно.
Мила прячет взгляд, в то время когда ее подружка меряет меня злым взглядом.
Потом еще миг, и она поднимает глаза. Темный, острый, как лезвие, взгляд впивается в меня.
Тогда на Сотке я не видел ее лица. Даня ее обнимал, именно поэтому я нагло набросился на губы.
Только проблема в том, что сладкий привкус малины просочился под кожу. Бурлит в венах, как бы я ни пытался это отрицать.
26
Нет, вру. Вру сам себе. Я видел ее еще на площадке. Впитал как наркотик ее взгляд и был рад попробовать на вкус мягкие губы.
Так бывает. Заглянешь один раз в глаза — подыхаешь. Как помешательство. Я убеждал себя, что просто хочу мести, чтобы даже себе не признаться.
Мне только девятнадцать. Страшно даже подумать, если теперь влюбиться. И барышень вокруг вагон, думаю, одна сможет мне помочь не думать о ней.
Отвожу взгляд, делаю вид, что даже не знакомы. Пусть катится. Твердо принимаю решение не впускать ее в свой дом. Отцу мне сказать нечего, упрям как осел. Надо бить тем же оружием.
— Алекс, — толкает в бок. Ушел в себя и даже не заметил.
— Да.
Входим в парк, оставляя за спиной девочку.
Черт, надо переключиться. Четко это понимаю, но блин, она отравой залезла под кожу.
— «Да», говорю, где тачку такую нарыл, крутая, — вспоминает о моей малышке.
— Пол-лета работал у отца в мастерской. Тачка собранная. Хотел еще ее подкачать, но отец забрал в офис, — вспоминаю рутинную работу, и становится тошно.
Мне больше по душе копаться в моторе, и пофиг, если от пяток до ушей пропитан маслом и бензином.
Бумажки и прочая фигня — не мое. Согласился, только чтобы не шататься улицами целый день, а потом выслушивать, какой я плохой.
Какой есть.
— Зато, — вспоминаю, сворачивая к импровизированной сцене, — батя моцык подарил. Сам не ожидал.
Мама всегда была против. Очень боялась, что я начну гонять на байке. Знала, что я не очень люблю скорость. Скорее мне по душе игрушка красивая.
— Класс! — Оле нравятся байки, это я хорошо помню. — Слушай, а давай сегодня после концерта прокатимся? — глаза пылают огнем.
— Конечно, — надо же себя чем-то занять.
Ден скоро появляется, обнимает свою систер. А я ищу в собравшейся толпе знакомые глаза.
Одергиваю себя все время, пытаюсь слушать офигительную музыку ребят, только маленькая поганка мне все время мерещится.
Уходим, не дождавшись конца концерта, ведь Оля только и говорит, что о моем байке. Зря я фотку показал.
Все вместе едем в гараж, меняем тачку на байк.
— Слыш, Оль, а может, ты к своим девчонкам лучше? — стебется Ден, помогая забраться на байк. Девушка только фыркает. — Ладно, тогда увидимся в клубе! — орет, когда завожу мотор.
Немного прокачу девушку и сам расслаблюсь. У меня так Алиса в мозгу не сидела, как Поганка.
Мчим через весь город. На холм. Тут в ночное время город как на ладони, и это место часто становится точкой, где я зависаю. Нравится мне панорама.
— Красивооооо, — тянет, когда прибываем на место. Снимает шлем и с восхищением оглядывается. — Круто!
— Ты же была здесь, — повторяю ее действия. Оставляю байк, падаю на лавочку и любуюсь мерцающими огнями.
— Да, мы же вместе это место нашли. Тогда я за вами повсюду таскалась.
Опускается возле меня, смущенно прикусив губу. Прячет взгляд, а потом и вовсе накрывает мою руку прохладной ладошкой.
Не могу сказать, что прикосновение неприятное, но и радости не чувствую.
— Алекс, — начинает неуверенно. Я уже знаю, что она хочет сказать. — Прости, но я рада, что с Алисой у тебя ничего не получилось.
Тянется ближе. Неуверенно прикасается своими губами к моим.
27
— Оль, мы уже об этом разговаривали, — перед отъездом она призналась, что влюблена в меня. Тогда я все слил на шампанское, наверное, ошибся. На месте провел разъяснительную работу.
Да и нет у меня к ней никаких чувств. Как сестра.
— Все понятно, — сразу отстранилась.
Мы еще немного болтаем, не затрагивая эту тему, а потом едем в клуб, где нас ждут ребята.
Ден сразу все понимает, присев рядом.
— Та же история? — орет на ухо. Музыка в клубе громкая, басистая, и, чтобы услышать хоть что-то, надо приложить немало усилий. Раньше меня забавляли все дамочки и атмосфера, только сегодня немного тошно. — Прости, брат, я думал, переболела.
Я бездушно веду плечами и тянусь за колой.
Сегодня все серое, и спать страшно хочется.
Через полчасика тихонько сваливаю, шепнув Дену, пусть не ищет меня потом.
Сажусь на байк — и прямым рейсом домой. Ветер просто отличный, холодов еще нет, а ночной город так и манит бродить по улицам.
— Еще не спишь? — застаю отца на диване в гостиной.
— Хочу закончить текущие дела, пока Марина не переехала.
Я как будто в стенку врезаюсь. Не планировал сегодня об этом говорить, но, видимо, придется.
— Я тоже хочу переехать.
У нас есть однокомнатная квартира, от бабушки досталась. Там только ремонт сделать.
— Нет. Выучишься, начнешь себя обеспечивать, тогда вали на все четыре, а пока живешь за мой счет — будешь жить здесь.
Я только зубы сцепляю.
Контроль — его все. Даже если Марина сможет долго продержаться, то только благодаря хорошей выдержке отца. Он очень долго может скрывать свою суть.
— Договорились!
Взлетаю в свою комнату. Душ и спать. Хватит с меня на сегодня.
Мила
С утра за мной заезжает Катька, и мы, забыв о неприятной прогулке, идем в универ. На улице погода супер, только настроения нет.
Я все думаю, кто та блондинка, что была с Алексом вчера. Мы из-за них даже маршрут сменили и просто прошлись аллеей, попили чай на террасе и ушли домой. Настроение было безнадежно испорченным, как и сейчас.
Пары проходят спокойно, но после окончания меня сразу под дверью универа ждет сюрприз. Даня с букетом подбегает и с виноватым видом ловит меня за руку.
Становится жарко, только не от его прикосновения. Поднимаю глаза и вздрагиваю от холодного взгляда Алекса, который стоит недалеко и пристально наблюдает за мной. Не за Даней, именно за мной.
28
— Мил, прости, — плетется за мной бывший парень, — я осознал свою ошибку, обещаю, больше такого не повторится!
Я ему верю. Правда верю, только не хочу продолжения наших отношений. За это время, что мы порознь, поняла, что наши отношения меня душили.
— Мил, прости, умоляю, — протягивает букет.
Я стою все на том же месте, ищу глазами голубые глаза, но на том месте уже пусто.
