по сторонам.
Роб замер, но лишь на мгновение:
— Все, кто на грифонах — за мной! — Накрыл площадь командный голос.
Всадники взмыли в небо. Коза тут же оказалась рядом, бросив на грифона Робина испепеляюще-ревнивый взгляд. Только этого не хватало! Мало того, что предстоит объяснение с Агатой, так ещё эта кудрявая красотка характер показывает. Не успела я об этом подумать, как меня бесцеремонно закинули в седло.
— Вперед!
Клекот Козы, свист крыльев, ветер в лицо, а в сердце — нежданное, негаданное счастье. Счастье любить и быть любимой. Робин, дочки, грифоны. Большего мне и не надо, только бы все были живы и рядом.
— Синди! — На порог ратуши выскочил Шарль.
В глазах мальчишки застыло отнюдь не наигранное отчаяние, Крош камнем понёсся вниз, зависнув прямо над головой юноши. Взгляды молодых людей скрестились и вспыхнули, едва не спалив старинное здание дотла.
Надо же…
Дети и в самом деле полюбили друг друга? Наверное, да. Вот только мозгов у них не больше, чем у птенца грифона. Хотя нет. Грифоны создания мудрые. Не то, что люди. Вот взять хотя бы нас с Робином. Чем мы отличаемся от этих двоих? Да ничем. Сейчас, конечно, не до того, но с дочерью надо будет поговорить. В конце концов должна же умудрённая жизнью мать делиться опытом? Несмотря на нервотрепку, которую губернатор с сыном устроили всем, парня было жалко.
Крош взмыл в небо, прочь от площади, догоняя остальных.
Пока разбиралась в собственных чувствах, Роб уверенно вёл стаю к… замку лорда Юга.
За всё это время я ни разу не навестила родные места. Даже издали не смогла себя заставить посмотреть на замок, в котором выросла. Помню, как в последний раз прижалась к серому, тёплому, шершавому камню стен, достала из причёски шпильку с трилистником из изумрудов (подарок отца) и сунула в щель кладки.
Зачем я это сделала? Не знаю. Но тогда почему-то легче стало.
Мрачные родные громады нависали над морем у скалистого берега, даже с высоты птичьего полёта подавляя собственным величием. Ещё немного, и грифоны начнут снижаться. Я обняла Козу за шею, зарывшись в белоснежные перья, чувствуя тепло.
«Спасительница, не оставь! Помоги мне всё это вынести, пожалуйста…».
Его величество и герцог Норфолк не могли бы покинуть замок без позволения отца. Живыми, точно нет. Если бы я вела в Академии курс оборонной магии (мне бы никто не предложил, моя специализация — грифоны, но если бы вдруг такое случилось), я бы начала с подробного разбора защитных заклинаний родового гнезда…
Если бы отец предал короля, заманив в гости и был бы на стороне заговорщиков — Джоанне некого было бы спасать.
Чем мог держать несгибаемого, всемогущего (во всяком случае у себя, на Юге) отца герцог Абикорн? Я вспомнила Синди. Вспомнила полный боли взгляд Шарля.
Зелье.
Что, если отца околдовали? Вполне возможно. Надо заняться этой историей. Перевернуть всё, что смогу найти. Поговорить со всеми, кто может хоть что-то знать. Даже если придётся вытащить информацию у самого короля, я это сделаю! Хватит. Слишком долго скелеты лежали в шкафу.
Как жаль, что отец никогда не увидит Агату. Не обнимет, прижав к своей груди мою голову с усталой, чуть грустной усмешкой. Он редко позволял себе подобное, но те минуты были самыми счастливыми…
— Грх? — Коза, считав мое настроение, камнем рухнула вниз.
Сердце ушло в пятки. Такой вот способ утешить — грифониха терпеть не может, когда я плачу. Слезы высохли, как по волшебству — все ж таки добилась своего, мерзавка!
И тут я увидела замок. Волны бились о камни, слизывая тень от зубастых башен.
«Ну, здравствуй. Скучал? Молчишь… Злишься? Зря. Я ведь оставила тебе любимое украшение — значит, хотела вернуться. Встречай!»
Коза, вслед за остальными грифонами, заложила круг над замком, давая осмотреться.
Казалось, еще немного, и появится отец — полюбопытствовать, что за незваные гости пожаловали в его владения. Ветер донёс терпкий запах сгнивших желудей — рядом, за высокой стеной, обнимающей двор и внутренние постройки, была дубовая роща, что тоже принадлежала отцу. Он любил там гулять ранним утром, ещё до рассвета. Говорил, деревья в это время пахнут вишнёвым сиропом. Все над ним смеялись, а он уверял, что это чистая правда. Рассказывал, что, когда он был маленьким, их кухарка варила вишнёвое варенье по особенному старинному рецепту, добавляя дубовый лист.
Но отца не было.
Стоило всадникам спешиться, как грифоны взмыли в небо, повинуясь клекоту зверя Робина, которого без колебаний признали вожаком.
Двор совсем зарос. Каменные стены покрылись мхом. На смотровых площадках то тут, то там проросли крошечные деревца. Коза вырвала одно из них, отбросив в сторону, словно почувствовала — все эти признаки запустения причиняют мне боль. Грифоны статуями застыли по периметру. Взгляд спустился с крыши, скользнув дальше, к хозяйственным постройкам, мимо конюшен…
Конюшни. Те самые. Робин тоже смотрел на них. Подошла и взяла его за руку, прижавшись щекой к плечу. Я знала, что девчонки смотрят, и мне придётся им всё объяснить, но эти мгновения мы заслужили.
— Добрый день, — мужской уверенный голос вырвал из воспоминаний.
Я не сразу поняла, кто это. А когда поняла, поспешно склонилась.
Все присутствующие, опустив головы, сделали то же самое.
— Ваше величество, — послышалось со всех сторон.
— Леди Юга? Добро пожаловать домой, — улыбнулся король Альфред.
— Почему нельзя было сделать все тихо, — его величество потер виски, всем своим видом показывая, что страдания испытывает неимоверные. — Что за показательные выступления? Барк, не ожидал от тебя. Ты представлялся мне человеком разумным. Подобные фокусы скорее в стиле Джоанны, но она женщина…
Мы, все пятеро, собрались в кабинете отца. Его величество отчитывал Барка, но смех в лазоревых глазах выдавал правителя с головой — на самом деле ситуация его скорее веселила, чем раздражала по-настоящему. С ним к нам на юг прибыл кузен короля, монсеньор Ролан. Волосы, глаза и одежда его были черны, словно перья грифона «ночной» породы.
— Фокусы⁈ — Хитро сощурилась невысокая рыжеволосая женщина, от которой исходила невероятная… сила.
Едва она это произнесла, случилось чудо! Глаза «черного кузена» (так я назвала про себя монсеньора Роланда) вспыхнули лазоревым светом, озарив всех на мгновение искренней теплотой… Волна любви предназначалась, само собой, рыжеволосой красавице.
Барк молчал, не делая никаких попыток оправдаться, я же не могла унять дрожь. Казалось, ещё мгновение, откроется дверь и войдет отец. Привычным, размашистым шагом, напевая что-то под нос подойдет к окну и застынет, сцепив руки за спиной. Он любил так делать.
Это же его
