Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
захоронения. Заместитель спортивного директора «Зенита» Александр Геннадьевич Поваренкин и стоящий с ним селекционер клуба Иван Стрельцов окликнули меня и спросили, ищу ли я что-то конкретное, переходя от могилы к могиле.
— Знаете, ребята, здесь где-то на пятом участке захоронен сам Виктор Семенович Абакумов.
— А кто это, — заинтересованно спросил Стрельцов.
— Это почти легендарная личность, — ответил я, — создатель и начальник контрразведки «Смерш». Ему тогда было, если мне память не изменяет, чуть больше 33-х лет.
— 33? — переспросил Стрельцов. — Возраст Христа.
— Да, — грустно улыбнулся я, — а расстреляли его в Ленинграде в Левашово в 1954 году.
— Выходит, и здесь Ленинград не остался в стороне, заключил Поваренкин и как-то с недоверием посмотрел на меня, а затем спросил:
— А почему, собственно, у нас в Ленинграде?
В его голосе содержался какой-то упрек. После недолгих поисков мы набрели на захоронение этого генерала. По странной случайности оно располагалось совсем поблизости от того места, где должен был быть упокоен Костя.
— Так он здесь не один, — прочтя надпись на надгробной плите Абакумова, тихо произнес Поваренкин.
— Да, — подтвердил я, — это его жена и сын.
— Постой, Володя, если ты про него чего-нибудь знаешь, расскажи нам, — попросил Стрельцов.
— Знаю только то, что и все, — ответил я. — В 1951 его арестовали по приказу Сталина и осудили по «Делу врачей». Били жестоко, но он никого не сдал и не оговорил, благодаря чему, как считают, он спас жизни многих врачей, при этом сам стал инвалидом.
Мои собеседники смотрели на меня и ждали продолжения рассказа.
— Его держали в тюрьме вместе с женой и двухмесячным сыном. Абакумова содержали в холодильной камере, закованным в кандалы в течение нескольких месяцев. У его жены от страха молоко пропало сразу, и она перестала кормить ребенка грудью. Удивительно, но ребенок выжил, даже стал впоследствии доктором медицинских наук, правда, под фамилией своей матери Смирновой. Отцовскую фамилию ему не разрешили носить.
— А из какого источника эти данные, — полюбопытствовал Поваренкин.
— Мы знаем об этом только со слов Павла Судоплатова, который сидел вместе с ним. После смерти Сталина дело переквалифицировали в «Ленинградское дело», и его естественно, перевезли в Ленинград. Тоже били, но уже по указанию Хрущева. Результат был тот же — этот русский мужик не выдал ни одного человека. Жену с сыном выпустили из тюрьмы только за несколько дней до его расстрела на Левашовской пустоши.
— Выходит, вот здесь, на кладбище в Ракитках и встретилась вся семья, — сказал Стрельцов.
— Да, — ответил я. — Останки Абакумова привезли из Ленинграда совсем недавно, когда расстрельную статью снова переквалифицировали в другую, заменив сроком тюрьмы в 25 лет.
— Зачем, его же уже расстреляли, — искренне удивился Стрельцов.
— Иначе бы не привезли, — ответил я. — И награды и имущество не вернули бы, и не встретился бы он со своими.
— Выходит, и Костя наш скоро повстречается со своей матерью, — сказал Иван Дмитриевич задумчиво и, отвернувшись, заплакал.
Вытерев слезы, он сказал, словно разговаривал сам с собой:
— Ну не предусмотрен за Костины заслуги орден, всю свою жизнь футболу посвятил, всё хотел сделать сам, поэтому и за здоровьем своим ему некогда было следить. Ни перед кем кепку не ломал и боялся только Бога. Молился ему истово в своем храме.
Зазвучала музыка, и многолюдная траурная процессия стала медленно продвигаться мимо пятого участка.
Сколько он все-таки стоит, тренер сборной?
«Вы мне говорите, что я человек не оригинальный… без особых талантов и обыкновенный. Нажив деньги, знайте, я буду человек в высшей степени оригинальный.»
Ф. М. Достоевский «Идиот».
«Париж, мы любим тебя!» — весело скандировали в аэропорту «Руасси» наши болельщики, прибывающие на Евро-2016 шумными компаниями. Кто из русских не мечтал побывать здесь! Что ж, Париж — мечта миллионов. Смешавшись с толпой других, таких же отвязных и счастливых, наши рассчитывали задержаться во Франции как можно дольше, и если надо, потратить последние сбережения, лишь бы быть поближе к своей сборной.
Когда-то давным-давно наших болельщиков сюда просто не пускали, но именно в Париже мы первыми из всех европейцев стали чемпионами. И пусть нашу сборную здесь не видели ни в 84-м, ни в 98-м на «Мундиале», мы за это ни на кого не сердились. «La Russie ne boude pas, elle se recuielle», — говорил великий российский канцлер Горчаков, что означало: «Россия не сердится, она сосредотачивается», и мы были с ним как никогда согласны. Наконец мы добились права заявить о себе, к тому же сборная прибыла сюда вместе с доморощенным тренером, вернувшимся на положенное место после десятилетнего перерыва.
И все как будто начиналось для наших совсем неплохо. Мы не дали задиристым и самоуверенным англосаксам обыграть нас в первом матче своей вполне проходной группы. Мы сумели в последний момент уйти от поражения, забив им в ответ в их же излюбленной манере головой сумасшедший по красоте и исполнению гол, сразу заставив говорить о России всю Европу. Казалось бы, вот он — знак судьбы. Фортуна, слава Богу, повернулась к нам нужным местом, и мы сразу поверили в свои силы. Вместе с нами поверила в это и ВГТРК, которая, предчувствуя скорую викторию, а вместе с ней и оглушительный болельщицкий фурор, поспешила организовать совместный просмотр матча Россия — Словакия нашими известными футбольными экспертами и прославленными в прошлом игроками сборной страны в своей передаче «Прямой эфир». Однако всё пошло сразу как-то не так. Ведущий программы Борис Корчевников, разочарованный результатом первого тайма, не терял присутствия духа. Желая придать царившему в студии хаосу мало-мальски управляемый характер, он сразу передал микрофон почему-то именно мне, то ли потому, что я оказался к нему ближе других, то ли оттого, что говорить о нашем футболе, собственно, было уже нечего.
Хоть и проиграли мы эту игру со счетом 2: 1, у нас в запасе оставалась еще игра с Уэльсом, и все, сидящие в студии, сразу, как сговорившись, согласились, что победа над этой, не самой сильной командой в нашей группе, неизбежно выведет Россию в следующий, такой желанный, этап соревнования. К тому же на эфире присутствовал, скромно сидя неподалеку от меня, сам футболист Евсеев, он — то, пожалуй, знал, как забивать этой капризной команде. Но Вадим в тот день, то ли боясь повторить в эфире те же бранные слова, которые он уже произносил, забивая свой памятный гол в ворота сборной Уэльса, приведя кого в шок, а кого в восторг, но теперь запрещенные к употреблению в СМИ, то ли еще почему,
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
