всю её до капли вернуть благородному Ваши!
Пока шло всеобщее ликование, остальных девушек по очереди подводили ко жрецу. Неожиданно, на третьей девушке, в темный храм вошел мужчина, жестом позвав с собой главного, что зло пихнул девушку в руки её же подруг. На его место из тени вышел жрец помладше, продолжая ритуалы очищения.
Главный же выскользнул к коридору с клетками, нагоняя потревожившего его мужчину:
— Рид, как вы смеете отвлекать меня от миссии?!
Мужчина сначала молча утер кровь с щеки, потом все-таки медленно заговорил:
— Маги послали к нам своих букашек. Ты должен посмотреть и решить, что с ними делать.
Жрец удивленно хлопал глазами, мельтеша ногами по каменному полу.
— Сколько их?
— Скоро сам увидишь, — только бросил Рид — высокий хмурый мужчина, с повязкой на одном глазу. Шрам на его левом запястье выдавал, что и его когда-то очистили и вразумили. — Они тут.
Жрец вошел, окидывая взглядом троих гвардейцев, что с кляпами во рту, подобно девушкам, ютились у стены. На них виднелись многочисленные ссадины и мелкие раны, у одного из мужчин была вывихнута рука.
— Это все? Неужели они прошли так далеко, через все леса полные препятствий и наших людей, стерегущих на каждом шагу?
Рид будто не до конца понял вопрос:
— Ну… Мы нашли троих. Может кто и помер по дороге.
— Идиот… — только прорычал жрец. — Ладно, у нас все равно нет времени заниматься поисками, оставшимся все равно не выжить в этих злых пустынных землях. В лесах их растерзают звери, так что это уже не наша забота.
— И что делать?
— Этого и этого, — указал мужчина на двоих целых гвардейцев, — на ритуал очищениям. Они крепкие, нам нужны люди. А этого уже не выходим, калека нам не нужен.
— И… и что с ним сделать? — Рид почесал башку, глядя на напуганного до чертиков гвардейца.
— О, есть у меня одна идея. Преподнесем королю подарок, — жрец рассмеялся, доставая ритуальный клинок. — Окажем ему знак внимания.
Сыцилия работала горничной уже полвека, трудясь без выходных каждый божий день. Вот уже пятьдесят лет её утро начинался абсолютно одинаково. Она открывала глаза в мрачной комнатушке прислуги, толкала спящую рядом подругу и опускала ноги в тапочки. Это около восемнадцати тысяч двухсот пятидесяти чашек кофе, с которыми она эти года спускалась в подвальное помещение, чтобы забрать форму с сушилки.
Восемнадцать тысяч двести пятьдесят раз она завязывала дурацкий бант на поясе, чтобы раньше всех в этом замке начать утро. Столько же раз она пробегала через кухню, на ходу хватая горячую булочку или круассан, мечтая, что когда-нибудь совместит их с чашкой кофе.
Затем восемнадцать тысяч двести пятьдесят раз она брала метлу, подставляя тело первым солнечным лучам. Это время… такое спокойное, такое размеренное. Убирая на центральной площади, она всегда чувствовала в душе то счастье, к которому стремилась. Пусть, как полуэльф, она застряла в долгой жизни, повторяя одну и ту же работу без устали и слез. Пусть спокойный сон ей только снится, но на этой площади, в солнечных лучах… она чувствовала себя такой… живой!
— Юная леди, — позвал её неожиданно прервавший рутину голос. Обычно, в такое время мало кого можно встретить во дворце. — Как ваша работа?
Сыцилия сложила охапку веточек и прочего мусора в деревянный ящик, отряхивая руки, юбку и подошла к незнакомому ей мужчине. На нем был дорогой костюм, расшитый золотом и драгоценностями. За груди блестела фамильная брош, но эльф видела такую впервые. Сначала она несколько испугалась, глядя на мешок в руках так дорого одетого господина, но заметив его мягкие добрые черты лица, всё же подошла:
— Доброе утро, — она присела в реверансе. — Чем могу помочь вам в столь ранний час?
— Рад, что вы сразу перешли к делу, — мужчина улыбнулся, передавая девушке мешок. — Возьмите. Только осторожно, он тяжелый.
Сыцилия взяла его, удивившись, что с него что-то капало на уже почти чистый двор.
— И что мне с этим делать, господин? — спросила девушка, подняв глаза, но перед ней уже никого и не было. — Вот дела…
Положив мешок на землю, девушка развязала веревку на нем, раскрывая верх и заглядывая внутрь.
Дроздов ещё не ложился.
Он возился с чертежом, пытаясь придумать что-то мало мальски рабочее. Ну как придумать, вспомнить. Мысль все ускользала, поэтому он лишь отодвинул лист, бросил поперек него перо, сладко потянувшись и двинувшись в сторону кровати.
Он мешком свалился на постель, растягиваясь и умащиваясь поудобнее. Стоило ему прикрыть глаза, как из раскрытого окна донесся…
Громкий женский визг.
Глава 6
— Спасибо, что взял нас с собой, — Лилия радостно шагала по мощенной улочке, то и дело поправляя надетое для конспирации платье горничной. — Раньше нам никогда не разрешали покидать замок без кортежа.
Дроздов только потрепал её по волосам, сам поправляя на себе какую-то странную кепку уборщика. Это было единственное условие, при котором с его идеей выхода в город вообще согласились. Мужчина задумал это все по нескольким причинам. Ему хотелось сделать что-то своими руками, что-то, что напоминало бы ему о доме. Он заметил, что скучает и по технологиям и по удобствам.
Здесь все-таки был ограничен ресурс, возможно в виду того, что люди получали слишком многое с помощью магии и им не приходилось особенно напрягаться и изобретать какие-то элементарные вещи. К примеру, он ещё ни разу не видел здесь веревок, привычных в понимании современного человека. Здесь это буквально были лианы, создаваемые с помощью магии.
Как говорилось в журналах переписи населения королевства, маги занимали семьдесят процентов живущих, ещё двадцать полуэльфы, десять — эльфы, и только один процент обделенных волшебными способностями. Так что практически каждый мог соорудить себе такую лиану и связывать ей все, что угодно его душе.
Раньше и в его мире, самые первые веревки делали из лиан и кусочков коры, но их все равно сплетали либо из одной либо из нескольких, так они получались достаточно прочными и выдерживали трение. Так что на рынок он пошел не только за впечатлениями, но и выполняя сразу несколько одному ему известных миссий.
Главное, Дроздов хотел посмотреть на королевство изнутри. Он пока не успел понять, как живет народ здесь, все-таки, королевский дворец в этом очень ограничен. К нему приходили люди на аудиенцию, но он так и не сумел уловить творящуюся атмосферу на своих землях. Ну, второстепенной задачей было начать вносить вещи из своего мира в этот.
Начать Василий Петрович хотел с плетения веревки и мыловарения. Только совсем не
